— Я уверена, что, будь она жива, она бы относилась ко мне с добротой и любовью, — сказала себе Гильда, сознавая в душе, что это не так.
Она сделала над собой усилие и подошла к платяному шкафу.
Через полчаса Гильда вынесла из спальни упакованные чемоданы сестры.
Затем она вновь вошла в комнату, надела шляпку, перчатки, взяла сумочку. Несколько секунд она смотрела на Элоизу, а потом, словно в тумане, медленно опустилась на колени.
Гильда просила прошения у сестры за свой, возможно, грешный поступок, и вознесла Господу молитву, в которой просила упокоить душу Элоизы в мире.
— Ах, мама, если бы ты только могла дать мне совет, правильно ли я поступаю, — обратилась она к матери, — мне было бы намного легче! Но клянусь всем, что мне дорого, я буду добра, внимательна и милосердна ко всем людям, с которыми меня сведет судьба!
Она вздохнула и продолжила:
— Здесь мне не приходилось предлагать свою помощь, но, возможно, в Лондоне, я встречу людей, которым помогу в трудную минуту. Ты всегда так поступала. Помоги же мне быть хоть чуточку похожей на тебя! И прости, если мой поступок кажется тебе неблагородным.
Гильда с трудом удержала душившие ее рыдания, поднялась с колен и наклонилась, чтобы последний раз поцеловать сестру.
— Прощай, моя милая, — прошептала она. — Да упокоит Господь твою душу.
Затем она взяла свои вещи, вышла из комнаты и тихо притворила за собой дверь.
Глава 3
Когда экипаж медленно пробирался сквозь оживленное движение по Карзон-стрит, Гильда почувствовала испуг.
» Будет лучше, — говорила она себе, — если я скажу леди Ниланд, что приехала в Лондон лично известить ее о смерти Элоизы. Объясню, что мне пришлось надеть платье сестры, так как подходящей одежды у меня не было «.
В тот же момент чувство собственного достоинства, не позволившее ей принять деньги от Элоизы, сказало Гильде, что все ее страхи смешны.
Вернуться назад и существовать, питаясь одним картофелем и овощами, выращенными в саду, означало проиграть сражение еще до того, как оно началось.
Гильда пыталась убедить себя, что этот случай был ниспослан ей свыше, чтобы помочь выжить, и глупо было бы упустить такую возможность.
Прежде чем покинуть особняк, она попыталась обставить все так, чтобы ни у кого не возникло подозрений относительно ее смерти.
Девушка вновь поднялась в спальню, чтобы забрать пузырек с настойкой опия, и выбросила полупустой флакончик в густые заросли, туда, где его никто никогда не сможет найти.
Потом она вернулась в кабинет, села за отцовский письменный стоп и открыла свой блокнот.
Ей хотелось сделать что-нибудь напоследок для миссис Хьюлет.
Когда миссис Хьюлет вернется со свадьбы своей племянницы, то обнаружит, что ее молодая хозяйка умерла в спальне, в которой прежде никогда не спала.
Ей не к кому будет обратиться за советом.
— Нужно оставить ей немного денег, — сказала себе Гильда.
Она решила посмотреть в Элоизиной сумочке, нет ли там наличных. К своему удивлению, Гильда обнаружила приличную сумму. Довольно странно — ведь сестра намеревалась провести вне дома всего два дня.
По Гильда тут же сказала себе, что она просто в этом несведуща. Носить с собой несколько золотых гиней было, по-видимому, для лондонцев делом вполне обычным.
В любом случае эти деньги разрешали возникшие сложности.
Гильда раскрыла блокнот, чтобы казалось, будто, прежде чем отправиться спать, она занималась счетами.
Затем положила рядом две стопки монет и написала своим изящным почерком две пояснительные записки:
» Миссис Хьюлет — оплата за два месяца»и «Налог за землю до первого мая».
Потом она сложила еще одну стопку, которая предназначалась для оплаты мелких задолженностей и для того, чтобы устроить ее похороны.
Кроме миссис Хьюлет, никто не заходил в этот дом, поэтому Гильда часто оставляла деньги прямо на столе, это не вызовет лишних подозрений.
Когда экипаж прибыл, Джеймс вынес вещи и сложил в багажном отделении.
Гильда была не в сипах смотреть, как ее милый дом, дом, где она родилась и прожила столько пет, исчезает из виду.
Она отвернулась, чтобы не заплакать.
Всю дорогу девушка не вымолвила не слова. Она думала об Элоизе и о своей рискованной затее, еле сдерживаясь, чтобы не попросить кучера повернуть назад.
А пейзаж за окнами экипажа менялся, и Гильда поймала себя на том, что рассматривает с интересом места, где ей прежде не приходилось бывать.
И в то же время она не забывала о цели своего путешествия и продолжала вспоминать все детали, которые ей удалось узнать о жизни Лондона из рассказов Элоизы.
Ей предстояло встретиться с леди Ниланд и не совершить ошибки, что было совсем не легко.
Первая сложность состояла в том, чтобы ориентироваться в доме. Задачу облегчал рассказ Элоизы:
«Мы с крестной живем в доме на Карзон-стрит, там стоят дома богатых аристократов, но улица совсем не шумная, а наши спальни выходят окнами на задний двор».
«Это может мне пригодиться», — подумала Гильда.
Оставалось еще одно: имена слуг.
Девушка пыталась припомнить, не упоминала ли о них сестра, но тщетно: если и упоминала, то она совершенно этого не помнила.
К счастью, мама как-то рассказывала ей, как различать слуг в большом доме по их одежде:
«Экономки носят черные платья и передники, которые завязываются на поясе, у камеристок — черные платья, но без фартуков, а горничных можно отличить по форменным чепцам», — вспоминала Гильда.
Тем не менее, когда экипаж остановился у парадного крыльца богатого большого особняка, сердце у нее колотилось так, что вот-вот выскочит из груди, а во рту пересохло.
Лакей в такой же, как у Джеймса, ливрее поспешил открыть дверцу экипажа.
У входа ждал седой благообразный мужчина, в котором Гильда угадала дворецкого.
— Доброе утро, мисс Элоиза, — учтиво поздоровался он. — Рад снова видеть вас. Ее светлость вас ждет.
— Спасибо, — кивнула Гильда.
Она стала подниматься по лестнице, мучительно пытаясь сообразить, где может располагаться спальня леди Ниланд.
Наверху стояла женщина средних лет, одетая в черное платье без фартука. Гильда сообразила, что это, должно быть, камеристка.
— Доброе утро, — поздоровалась она, отчаянно желая как-нибудь узнать имя женщины.
— Доброе утро, мисс Элоиза, — ответила камеристка. — Ее светлость очень ждала вашего возвращения. Ваш неожиданный отъезд в субботу утром очень ее расстроил. Вам не следует больше так поступать. Переживания вредят здоровью ее светлости.
