Я так себя накрутил в поезде, что внушил себе, что столица уже оккупирована противниками самодержавия и существующей власти. И враги только ждут приезда Михаила, чтобы сделать с ним то же самое, что и с Николаем Вторым в моей бывшей реальности. Поэтому приказал остановить поезд, не доезжая Николаевского вокзала, куда мы должны были прибыть, выгрузить с платформ бронеавтомобили и уже на своём обычном для фронтовых условий месте (в кабине «Форда» под защитой брони) отправился дальше. Чудное было зрелище, когда офицеры в парадной форме с аксельбантами и болтающимися шашками забирались в какую-то непонятную железную конструкцию. Которая вся была в дорожной пыли с проглядывающими сквозь этот серый налёт пятнами ржавчины. А всё почему? Виновата во всём моя психика. Неуверенность и внутренние метания обычного человека, внезапно ставшего очень важным и влиятельным господином. Моё решение было спонтанным и неожиданным для людей, приготовившихся через несколько минут сойти с перрона центрального вокзала шикарного города. Где предстоит встреча императора с железнодорожным начальством, и наверняка на этом мероприятии будут присутствовать красивые барышни. И вот вместо того, чтобы ходить этакими ветеранами и франтами перед расфуфыренными мамзелями, бойцы спецгруппы и офицеры, которых я брал с собой в Могилёв, были вынуждены занимать места в грязном и неуютном броневом отсеке (по существу в кузове грузовика). И после этого я, верный своим дурным мыслям, приказал рулить не в уютный царский дворец в Гатчине, а в неуютную резиденцию КНП в Смольном. И, как обычно бывало, им придётся дожидаться Михаила в актовом зале, где даже чаю нормально не выпить. А уж о загаженных туалетах Смольного среди бойцов спецгруппы ходило множество баек.
В кабинете председателя КНП Джонсона я появился, как обычно, неожиданно – не сообщил я Кацу о своём приезде. Мой друг, как обычный чиновник, сидел за письменным столом, а не спал на диване. В этот раз я появился не глубокой ночью, а хоть и вечером, но не таким уж и поздним. Но, несмотря на то что Кац бодрствовал, мне всё равно удалось его ошеломить. И не только своим внезапным появлением, но и вопросом, который я задал, когда с шумом ворвался в кабинет любителя тишины. А вопрос был тот, который весьма сильно меня беспокоил всю дорогу из Могилёва, может быть поэтому я, даже не пожав руку Каца, воскликнул:
– Кац, мать твою! Что твои службы не чешутся? Недовольство властью в народе растёт, а ты в своих бумагах закопался и не чувствуешь, что улица начинает кипеть. Взрыва хочешь, как в нашей реальности? Мы же с тобой решили, что если Керенский в Думе станет толкать агрессивные речи, то начинает работать наш план продуктовой интервенции. Продуктовые склады переходят на чрезвычайное положение и формируют дополнительные продуктовые эшелоны в Москву, Нижний Новгород и далее по списку.
Кац от неожиданности моего появления выронил перьевую ручку, которой писал. Естественно, поставил кляксу на свою писульку. От досады матюгнулся, а затем, взглянув на меня, осознал реальность и уже вполне осмысленно произнёс:
– Ты что орёшь, Михась? Привык, понимаешь, в ставке горло драть, не разобравшись в происходящем. Так могу тебе доложить, что ничего страшного не происходит. Продукты отгружаются с наших складов по графику. Конечно, не все так радужно и имеются негативные явления, но мы пытаемся с этим бороться. Прежде всего меня беспокоят не горлопанящие по кабакам деклассированные элементы, а ускоряющаяся инфляция. Конечно, отмена сухого закона помогает её сдерживать, но всё увеличивающиеся траты государства не позволяют от неё избавиться. Я, конечно, понимаю, что сокращение численности армии, которое сейчас ведётся, дорогое удовольствие, ведь приходится демобилизованным солдатам выплачивать денежную компенсацию, но затраты нужно как-то сокращать. Бюджет не резиновый, и на все хотелки его не растянешь.
– Да о чём ты говоришь, Кац? Какие, к чёрту, кабаки? По моим данным, зреет недовольство в академических кругах. Студенты Московского и Казанского университетов готовы хоть завтра выйти на демонстрацию против войны, зажравшейся власти и, что меня больше всего напрягает, с лозунгом «долой самодержавие, Михаила Второго к ответу за гибель наших братьев во время кровавого штурма укреплений Ковеля и за продолжение ненужной народу войны». Ты чувствуешь, как пропагандисты всё переворачивают – по существу бескровную операцию по взятию Ковеля теперь объявляют кровавой бойней. И самое смешное, студенты и даже домохозяйки всему этому бреду верят.
– Плюнь, Михась, на войне как на войне. Собаки лают – караван идёт. Недовольные всегда будут. Тут главное – не перейти критическую массу, чтобы общество не закипело и не взорвалось. А это КНП отслеживает. Знаем мы, какие бабки кидает Германия в топку, чтобы разогреть уже обработанные пропагандистами слои населения. Но мы тоже не лыком шиты и не меньшие деньги загоняем в пропаганду, и кроме этого, мы ещё силами службы Николая Павловича прореживаем вражеский сорняк. Да так, что уже в Петрограде днём с огнём не найдёшь социалистической ячейки или распространителей большевицких идей. И заметь, полиция и жандармерия их не арестовывает, в тюрьму не сажает, и судебных процессов против этих идейных врагов власти не ведут. А всё очень просто: с этими деятелями ведёт борьбу КНП. И как ты сам советовал, ведёт борьбу тихо, по методу Николая Павловича. Вернее, он сам руководит этой борьбой – возглавляя в КНП специальный отдел. Знаешь, Михась, раньше я думал, что ты фантазируешь о поразительной способности Попова гасить любые конфликты, а сейчас думаю, что ты, наоборот, преуменьшал таланты генерала. В таком политизированном городе, как Петроград, заставить экстремистов заткнуться – это поразительный результат. Я просто шляпу снимаю перед таким человеком, как генерал Попов. А что касается оживления Керенского, то подумай над тем, что вскоре февраль – в истории нашей реальности месяц, когда произошла первая русская революция, и, судя по его поведению, какие-то флюиды из нашей реальности воздействовали на этого деятеля. А если серьёзно, то он, в общем-то, не поменял свою стилистику, просто сейчас какие-то силы, и мы знаем какие, кидают неимоверные средства на раскачивание политической ситуации в России. Но зря они тратят свои «бабки», в этой реальности у них есть сила, которая может им противостоять и даже ответить.
– Да ладно, по существу отвечать-то нам мало есть чем. Армия так и остаётся небоеспособной. Экономика, как и в нашей реальности, дышит на ладан. Вот и приходится, как нищенке, выпрашивать помощь у союзников и Америки.
– Хочу тебя порадовать, уже союзники и США начинают у нас кое-что выпрашивать и платят за это не только поставками продовольствием, но и золотом. Например, за пенициллин, аспирин и некоторые другие виды медикаментов Россия получает очень неплохие деньги. Мы стали по этим позициям полными монополистами. Конечно, из-за крупных поставок на запад мы вынуждены не выполнять полностью заявки на медикаменты от наших госпиталей, но, думаю, это временное явление. Производство растёт, и вскоре можно будет обеспечить все госпитали новыми лекарствами и шприцами.
– Что, ты и шприцы начал клепать? Про это я и не знал. Где ты организовал это производство?
– Конечно! Ты же у нас герой, что тебе до таких мелочей. Тебе Ковель нужно взять, германцев поколотить, а тут какое-то копошение. Но это копошение обеспечило поставку продовольствия из США больше, чем Хватов смог вывезти с захваченных австрийских складов в Ковеле. Сейчас половина Петрограда и Москвы питается этими продуктами. Поэтому я и уверен, что у Керенского со товарищи не получится раскачать политическую ситуацию, не те времена, не тот царь, да и народ ощутил, что его положение начинает улучшаться. А медицинское оборудование начали изготавливать на только что построенном Сестрорецком оружейном заводе.
