– Подходит, делайте, без увеличения высоты, чтобы сильно погреб не менять. Что могу сказать, товарищ Сталин. Если дела и дальше так пойдут, когда на вопрос тебе сразу дают ответ с параметрами изменений, то ускорить процесс проектирования и создания «Большого флота» можно будет существенно ускорить. Что касается проекта лодки, осталось непонятным одно обстоятельство: каким образом производить наводку крылатых ракет П-1Л на подвижную, идущую в режиме радиомолчания, авианосную группу, находящуюся в 320 милях от самой лодки, находящейся в подводном положении.
– Координаты цели могут быть переданы на нее с помощью радиостанций, работающих в диапазоне сверхдлинных волн, аналогичных радиостанциям системы «Альфа». Для того, чтобы уверенно работать в Атлантике, требуется всего две станции на 30-й долготе: в Санкуту, Конго, заодно там шахту охранять будут, и у Колосьеки, там проходит 30-й меридиан. Длина базы 8610 км или 5350 миль. И работайте себе на здоровье, волны 10–14 килогерц проникают под лед и под воду до глубины 30 метров. Тем более с вашими размерами антенн. Вот вам данные по стартовой позиции, авиация должна сбросить свои данные о противнике вам в штаб, а вы их на СДВ на лодки. В Тихом океане подберите что-нибудь, зря, что ли, мы с японцами упирались и забрали у них Формозу, Окинаву и Корею с Порт-Артуром? Сто двадцатый меридиан одновременно проходит через Формозу и Усть-Оленек. База поменьше, но достаточно, чтобы точно определиться. И подлодка – та же ракета, в нашем проекте предусмотрен инерционный стол и автосчислитель на его основе. Это оборудование имеет основное значение, а все остальное – это радиокоррекция. В этом случае вы и самостоятельно, без поддержки авиации, сможете атаковать противника за счет активных головок самонаведения, которые на этих ракетах есть и имеют значительную дальность, это не живопырки зенитные. А Глобальную Позиционную Систему мы построим в ближайшее время, как только выйдем в космос. Но сразу предупреждаю, там СДВ диапазон не применить, поэтому всё целеуказание пойдет с перископных глубин. Но значительно более точное, и с элементами движения цели.
– И когда это произойдет? – спросил адмирал Кузнецов, который практически не вмешивался в разговор. Он прекрасно понял, что его немного отодвинули от всех этих дел. Всё рассматривали без него и его людей, хотя говорили и обещали много, подталкивали к созданию программы «Большого флота», а почти готовая программа, после сегодняшнего заседания, явно отправится под стол.
– В этом году начнем испытания. Принципиально для выведения объектов на околоземную орбиту будет достаточно ракеты РТ-3, но есть довольно серьезные проблемы с обеспечением объектов на орбите электроэнергией. Пока мы можем обеспечить их только радиационными батареями. А это очень небезопасно, учитывая невысокую надежность наших ракет. Даже полностью сгорая в атмосфере, полоний остается полонием, только из металла превращается в окисел полония.
– И какой выход? – спросил Сталин, недовольно сжав губы.
– Солнечные батареи, товарищ Верховный. Работы над этим ведутся в ФИАНе и в МИАНе. Результатов я еще не видел, но скоро должны быть, надеюсь.
Сталин недовольно записал что-то в блокнот и тихо что-то проворчал, что-то вроде, вечно за вас все приходится самому контролировать. Он никак не может понять, что если постоянно людей дергать, то от этого работа быстрее не пойдет, но он – такой, и его не переделать. Тем более что ведут эти работы Люда Келдыш, Трофимов и Фаздев, двое последних занимаются этим аж с 1928 года. Сейчас на МЭЗ, Московском элементном заводе, идет параллельная установка двух автоматизированных линий по изготовлению фотоэлектрических преобразователей. Одна – классическая, с полировкой поверхности монокристалла кварца, а вторая – использует метод плазменного напыления, с образованием монокристалла в момент нанесения. Этот способ многократно дешевле, но требует хорошего оборудования. Лабораторно это сделать удалось, и коэффициент полезного действия таких фотоэлементов больше 20 %, при 6 % у «классики». Но что я буду рассказывать об этом всем? О наших сложностях? Готовой продукции пока нет. Работаем. И есть проблемы с металлическими клеями, плохо держатся контакты на кварце. Вроде все делают, как надо, но как только переносим на завод, так сплошной брак. И тут меня осенило! Японцы! Они же раскручивали производство микросхем в наше время. А что если попробовать? Задал вопрос Сталину, тот так на меня посмотрел!
– Может быть, им и производство лодок отдать? – ехидно спросил он. Ладно, вернемся к этому позже.
Глава 20. До Панамы и обратно
Моряки, после этого совещания, во-первых, сразу же появились в Обнинске, большой группой, которая буквально «изнасиловала» персонал всех трех реакторов, приставив каждому из операторов своего дублера. Так как среди операторов девушек хватало, то через полгода, когда стажировка закончилась, коллектив первой в мире ядерной электростанции недосчитался пятнадцати девиц, уехавших к морю. Кстати, со злобным умыслом! Весь украденный персонал впоследствии встал к реакторам – наземным стендам. Ну, а что делать! Армию еще не сокращали. В Китае идет революция, продолжается оккупация Европы, поэтому сокращения минимальные, только старшие возраста, мобилизованные в сорок первом, что-то около миллиона человек, вернулись домой через полгода после окончания войны. Меня же замучили приглашениями на всевозможные заседания по программе «Большой флот», и пришлось почти две недели читать курс лекций для слушателей военно-морской академии в Ленинграде. Разместили, правда, по-царски, на Каменном острове, большую часть которого занимало «логово Берга», Академия радиолокации. В одном из «маленьких дворцов» нас, с Катериной и дочерью, и поселили. Ленинград, и особенно Каменный остров, летом очень красив. Катя никогда не была здесь, поэтому пока я отдувался за всех и отвечал на многочисленные вопросы как профессуры, так и слушателей, они с дочкой колесили по дворцам, музеям и паркам «Северной столицы», а вечерами мы прогуливались по огромным паркам на островах дельты Невы, смотрели разводку мостов на Неве.
Эти «слушания» требовалось провести много раньше, но времени для этого тогда не было. Жизнь здесь похожа на постоянный бег за отходящим поездом, настолько быстро меняются декорации и обстоятельства, что поспеть везде и всюду просто физически не успеваешь. «Даешь!» – и понеслось. А знаний, знаний катастрофически не хватает. Они тут уже замыслили в старые корпуса царских линкоров воткнуть «атомное сердце». Дело было в том, что один из четырех «балтийских» линкоров стоял в Угольной гавани под разборкой. Еще до войны его «раздели» по 15-й шпангоут. С началом войны – это дело забросили. На борту не было ни одного орудия и двух башен главного калибра. Большинство машин и механизмов из него вытащили и складировали в качестве запасных частей к оставшимся линкорам, в основном систершипу: «Октябрьской революции», ибо два других строились на другом заводе и их оборудование отличалось от «адмиралтейцев». И до войны этих проектов было море. Пробс состоял в том, что эти корабли представляли собой сплошные «кочегарки» и «машинные отделения». Только турбин у них было десять. По две турбины переднего хода на линию и две турбины… заднего хода! Реверс-редукторов тогда не существовало, когда проектировали, вот и пришлось под это дело две турбины разворачивать и присоединять их к двум редукторам внутренних валовых линий. Три машинных отделения занимали все подпалубное пространство между третьей и четвертой башнями главного калибра. К тому же этот линкор вышел из строя еще в 19-м году, поэтому имел смешанное питание для котлов: мазут и уголь, и огромные угольные ямы, в которых находилось 80 % топлива. При пожаре 19-го года от огня пострадали смежные с носовым котельным отделением помещения, в частности, центральный артиллерийский пост и броневая труба силовых проводов под ним, носовая боевая рубка, одна из электростанций и коридоры проводов. Так же был залит водой центральный пост и погреба носовой башни главного калибра. В общем, от корабля был только корпус с валами, который двадцать три года не был в доке.
