– Кто их допустит до танков!.. Те на охраняемых базах.
– Бронеавтомобили уже воруют, – напомнил я.
Карпов с готовностью добавил:
– Из воинской части под Новосибирском угнали бронетранспортер с полным боевым комплектом!
– До Москвы топлива не хватит, – ответил Шенгальц, но в его беспечном голосе я уловил сомнение.
– В Москве бронетранспортеров еще больше, – буркнул Карпов. – Сам видел в Подмосковье… а чего много, то и красть легче.
За следующие два дня бесчинств и «народных протестов» в Москве в наш неприметный дом никто не пытался войти и проверить, все ли соответствует представлению неолудов о правильной жизни.
Но на третий день Сюзанна послала мне тихий, чтобы не тревожить и не отрывать от работы остальных, но отчетливый сигнал тревоги.
На экране, где заботливо укрупнила участок и показала с трех ракурсов, широкая улица, в небольшой переулок поворачивает тяжелый танк.
У меня похолодело в груди. Другим концом переулок выходит на площадь, а там дальше наш домик.
– Я проследила передвижение, – сообщила Сюзанна. – Были и другие цели, но этот двигается в нашем направлении.
– Общая тревога, – скомандовал я не своим голосом.
Видимо, весть о том, что наше здание единственное, которое не подверглось люстрации народного шариата, разошлась среди луддитов, раз уж сумели принять настолько экстремальные меры.
Сюзанна сказала торопливо:
– Танк выходит на площадь!
Снаружи донесся скрежет гусениц. Я выглянул в окно, из-за зданий на той стороне выдвинулся на площадь танк, такой громадный, даже непонятно, как протиснулся в крайне узком для него переулке.
На площади, ощутив ничем не стесненную свободу, подвигал башней, как человек, которому жмет галстук, чуть ускорил движение, а неимоверно длинный ствол повернулся в нашу сторону.
У меня похолодело в груди, на краткий миг увидел черное дуло, что показалось таким широким, словно жерло трубы нефтепровода «Северный поток-3»
Я даже отшатнулся, но ствол уже чуть сдвинулся и немного опустился. Мне показалось, танк нацелился на место выбитой входной двери, где мы поставили временную, зацементировав раму быстросхватывающим клеем.
За спиной послышался топот, Уткин вбежал с шумом и прокричал отчаянным голосом:
– Это нечестно!..
– Эволюция не знает такого понятия, – напомнил я. – сейчас рулят простейшие, у них и понятия простейшие… Где Шенгальц?
– Пошел в подвал за патронами. Нам конец, да?..
Я кивнул Карпову.
– Возьми с собой Руслана и Лавра, приведите Шенгальца. Если окажет сопротивление, застрелите на месте.
Карпов, не задавая лишних вопросов, кивнул и бегом выскочил из кабинета. Уткин расширенными глазами уставился в меня.
– Что… Игорь… в чем-то не так?
– Не так, – подтвердил я. – Как только я сказал, что придется сдаться, когда появится танк, он там и появился через пару дней. Случайность одна к стотысячной.
Он присел у подоконника, страшась выдвинуться и на полголовы, будто танку не все равно.
– Шеф!.. Всех в подвал?
– Погоди, – сказал я. – Наверняка потребуют сдачи.
– Поторгуетесь?
– Торговец из меня хреновый, – признался я, – но потянуть время хорошо бы…
Он сказал с тоской:
– Неужели армия с ними?
Я промолчал, все еще кажется, что если мне очевидно, то и другим тоже, а выглядят так, будто прикидываются такими наивными. Забываю, что в то время как я грыз гранит науки, они больше по пьянкам, девочкам и футбольным матчам, так что я обогнал в развитии, что естественно, и дело даже не в моей особой гениальности.
Южалин, что вошел следом за Уткиным, сказал мрачно:
– Армии как армии уже нет. А так… существа. Простейшие. Вспомнили, что они хоть и военные, но еще и граждане, а это как бы выше, потому присягу можно в сторону.
– Вижу, – ответил Уткин с тоской. – Из воинских частей разошлись кто куда, прихватив с собой винтовки и автоматы. Танки, конечно, бросили на стоянке. Это уже потом особо активные из простейших, у кого опыт обращения с этими механизмами, вспомнили и теперь пробуют выводить на улицы.
Южалин повернулся ко мне.
– Шеф, насчет танков у нас только фига в кармане?
Я ответил невесело:
– Пусть подойдет ближе. Они уверены в победе, ждут, что сдадимся. Три-четыре выстрела по нашему этажу обрушат здание!.. Вряд ли хотят такого.
– А почему нет? – возразил он. – Это же так весело – стрелять и крушить!..
– Тем более, – добавил Уткин, – простейших в этом здании точно нет. А городские здания им зачем? Их идеал – большой участок земли за городом, коттедж, роскошный сад и павлины с постоянно распущенными хвостами.
Танк, скрежеща гусеницами на раздавленных автомобилях и разбросанных шинах, медленно приближался, с хрустом раздавил и остатки некой баррикады из булыжников.
За танком, пригибаясь, как бравые спецназовцы, крадутся трое парней, я рассмотрел злорадные ухмылки на лицах, переговариваются, можно услышать реплики, если подключу дополнительные слуховые сенсоры, но там не эйнштейны, вряд ли услышу что-то умное.
Танк остановился и как бы присел, мне так почудилось, похожий на чудовищно огромного стального зверя, готовый разнести наше здание двумя-тремя выстрелами, а затем промчаться по развалинам, размалывая каменные плиты в щебень.
Из-за стальной брони выдвинулся один и помахал руками.
– Эй, вы меня хорошо видите?
Я ответил громко:
– Смотрим через хорошие оптические прицелы. Вижу все прыщи на лбу. Пришли сдаваться?
Он хохотнул, вышел уже без заметного страха получить пулю в россыпь прыщей.
– У яйцеголовых чувство юмора?.. У вас полчаса на то, чтобы собрать шмотки и выйти на площадь.
– Зачем? – спросил я. – Вам же нужна полная люстрация?
Он ответил с победной ухмылкой:
– Полную люстрацию хотели раньше! А теперь, когда пришлось тащить сюда танк, мы изволили решить снести здание. В назидание дуракам, считающим себя умными. А вас всех будет судить народный суд.
– То есть, – крикнул я, – растерзают на месте?
– Может, и не растерзают, – ответил он нагло. – Народ отходчив. Или растерзают не всех. А так под развалинами погибнете все.
Из-за его спины второй крикнул:
– Вместе со своими бабами!.. У вас же бабы есть?
– Есть, – заверил второй. – По закону положено. Иначе статья за сексизьм.
