– Сейчас она собирает вещи, – сказал я, – и, как только туннель для выхода будет готов, выйдет. Пришлось назначать силой, все страшатся выходить в неизвестность.
Он сказал торжественным голосом:
– У вас будет возможность следить за каждым ее шагом! Вплоть до того, когда сменит имя и личность, и никому ее больше не узнать.
– Вообще?
– Кроме меня, – уточнил он, – и ограниченного круга лиц, что естественно. Еще раз подтверждаю, наша цель остановить ваши работы, а не убить вас.
– Но убивали же…
– Отдельные инциденты, – ответил он с легким отметающим движением кистью, словно отгонял назойливую муху. – Хоть и массовые. И то лишь там, где научные работники не желали передавать в наши руки аппаратуру и здания. У вас есть загородный дом с козами и гусями, разве не счастье просто жить на природе?..
– Сам это чувствую, – сказал я как можно более искреннее, аппаратура за его спиной непрерывно отслеживает мою мимику и должна подтвердить, что не лгу, в самом деле нравится жить в загородном домике, где устроил маленький рай. – Хорошо, надеюсь вы сдержите слово. Это в общих интересах.
– Сдержим, – ответил он. – Дело за вами.
В бункере не то чтобы паника, но страшное напряжение, все-таки нас обнаружили, это и есть черный лебедь, пусть не для всего мира, а для нашего коллектива, но, как мне кажется, это и все-таки для всего мира, хай-тек теперь олицетворяем мы.
Сокол и Валентайн работают на таблетках, не спят последние три ночи, даже не оторвались от тестирования, когда командующий связался со мной снова.
– Ну, до чего договорились?.. У вас трое женщин, верно?
– Верно, – подтвердил я. – Мы выбрали одну, но она так упиралась и визжала, что пришлось заменить менее пугливой, хотя тоже было крику и слез…
Он выслушал, кивнул, выражение лица не изменилось, а голос прозвучал мирно и почти благожелательно:
– Мне советовали отключить вам свет, – сказал он и улыбнулся. – Ну, света вы и так не видите, если иметь в виду свет божий, а электричество у вас автономное, здесь у меня руки коротки.
Он сделал паузу, я выждал, поинтересовался кротко:
– Но все же что-то придумали?
– Заказал бурильные установки повышенной прочности, – пояснил он. – Кампания «Сименс» спроектировала и создала особые, чтобы добраться чуть ли не до самого ядра планеты, вот их и опробуем в деле.
Я пробормотал:
– Зачем? Мы же договорились…
Он ответил раздельно, глядя мне в глаза так, словно между нами не сто километров, а сидим напротив друг друга:
– Аналитики говорят, просто тянете время. Хотя и непонятно зачем. Объясняют вашей психологической усталостью, но я в такое не верю.
– Почему? – сказал я тоскливо. – Я совсем раздавлен.
Он усмехнулся.
– Только не вы. Хотел бы вас иметь рядом, а не на той стороне баррикад. Вы достойный противник!
– Над моей могилой обещаете воинский салют? – поинтересовался я.
– Из всего личного оружия, – пообещал он. – Офицеры отдадут честь, а затем минута молчания. Со скорбными лицами.
– Прекрасно, – ответил я с чувством. – Ради такой красивой гибели стоит жить!
Он улыбнулся.
– Наше рождение от нас не зависело, но как умереть – каждый может решить сам. Все умрем, но кто-то красиво и на бегу, а кто-то в старческом маразме в засранной постели… Но, надеюсь, нам не придется стрелять друг в друга.
Он произнес «друг в друга», а не «один в другого», как было бы правильнее, но, думаю, он следит за каждым словом и этот оборот употребил не случайно.
Я тоже улыбнулся, глядя ему в глаза. Кто-то умрет, а кому-то, как сказано в Библии, суждена жизнь вечная. «Когда же тленное сие облечется в нетленное и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою».
Умный человек, он прочел это все в моем взгляде, его аналитики тоже поработали, выстраивая мой образ, характер, вкусы и наклонности, даже рассказали, как и что отвечу на общие вопросы бытия.
– Привезут через трое суток, – напомнил он уже другим голосом, сдержанным и суховатым. – Еще пару на развертывание, на новом месте всегда задержки. А потом… гм… все будет зависеть от плотности грунта.
– Намек понял, – ответил я.
Он чуть наклонил голову, взгляд исподлобья показался еще острее и пронзительнее.
– Я понимаю вас, – произнес он медленно. – Но и вы должны понять, мир слишком опасен, нельзя оставить его без контроля.
– Согласен, – ответил я. – Полностью.
– Тогда в чем…
– Контроль, – уточнил я, – должен быть в руках мудрого ученого, а не военного.
Он коротко усмехнулся.
– Не просто ученого, а мудрого? А если в руках мудрого военного?
Я развел руками, постарался как можно сильнее смягчить голос:
– История учит, военные могут быть отважными, самоотверженными, благородными, честными, преданными… но вот насчет мудрости что-то не припоминаю, а я был усердным ботаном в школе.
Он улыбнулся уже шире, покровительственнее, вся власть в его руках, а с точки зрения эволюции он и самый мудрый, потому вождь и потому дубина в его руках, а не в наших.
– Поторопитесь, – напомнил он. – И берегите своих людей. Всего доброго.
– И вам, – ответил я вежливо.
Глава 16
Экран погас, заботливая Сюзанна вывела на все экраны красочные картинки пожаров в городах, на нефтепроводах, очень мощно горят танкеры, вообще все обожаем смотреть на пожары, это у нас с допещерного времени, а с пещерного миллион лет смотрели на огонь уже в очаге с таким же удовольствием и обожанием.
Армия наконец-то заняла позиции на перекрестках улиц, хотя уже не армия, а те немногие части, что остались верны присяге и дисциплине. Зато в их руках все стратегическое вооружение, авиация, танки и тяжелая артиллерия, а у покинувших ее ряды только стрелковое оружие и автомобили.
Правда, бронетранспортеров увели достаточно, но с теми трудности со снабжением и ремонтом, а все привыкли жить легко, чтобы всякое там обслуживание совершалось как бы само по себе.
По особо крупным очагам бандформирований, именующих себя народной милицией, борцами за свободу, шариатским патрулями и другими красивыми именами, авиация по приказу командующего нанесла ракетно-бомбовые удары, показанные по всем каналам связи.
Телевидение, понятно, под контролем армии, даже диктор в военной форме, строгий и с четким голосом, ему бы отдавать приказы на военных парадах, приподнято-оптимистический и вместе с тем жесткий: выполняйте, а то выполним вас.
