– Давай уже, – нетерпеливо воскликнул основатель компании. – У нас мало времени.
Бобби сразу же узнала Венделина Веннингера. Его статуя в ее время не выглядела привлекательной, но в реальности он был еще более непривлекателен, чем она себе представляла. Какое-то мгновение она боялась, что Веннингер узнает ее. Но он давно забыл о ней. Такие люди, как Бобби, для него просто не существовали. Он расставил своих сотрудников для групповой фотографии, которая позже должна сделать его знаменитым в музее. Любые советы Якоба он категорически отвергал. Веннингер был убежден, что он единственный, кто знает, как устроен мир в целом и в частности.
– Вам нужно задержать дыхание на восемь-десять секунд и стоять совершенно неподвижно, – приказал он своему персоналу.
– В этом нет необходимости, – сказал Якоб. – У нас есть новый высокочувствительный материал…
– Они будут стоять смирно, если я так сказал.
– Мой дед на днях как-то фотографировался, поэтому нам не пришлось это делать, – донесся голос на заднем плане. Запоздалая фигура приближалась. Бобби с удивлением узнала Матильду Айзерманн.
– Где вас носило? – резко прервал ее Веннингер.
– Я работала над новым рецептом, – сказала Матильда.
– Крем для рук – полная ерунда, – ругал ее работодатель. – Никто не купит ничего подобного. Так же, как и ваш пластырь для ран или зубную пасту. Мы – аптека. Мы исцеляем людей от невзгод человечества. Мы боремся со смертью.
Никто из присутствующих и не догадывался, что именно те идеи, из-за которых он отругал перепуганную девушку, когда-то сделают ее богатой. Матильда опустила голову и присоединилась к своим коллегам.
Якоб исчез под черной тканью и приготовился фотографировать. Бобби придумала тактику. Теперь это было важно. Она могла положиться на свою фотографическую память. Она увидела, как ратушные часы пробили 11:59.
Она начала тихо сосчитывать.
– Двадцать один, двадцать два, двадцать три.
Она прыгнула вперед. Ни на минуту раньше, ни позже. Энергично прижавшись к краю рядом с Матильдой Айзерманн, она увидела его. Это был юноша из зеркала. Он свернул с одной из боковых улочек на площадь. Разноцветные глаза, светлая копна волос, черный плащ, голые ноги в туфлях. Он посмотрел прямо в ее сторону. Она не сомневалась, что он узнал ее. Его глаза расширились. Махнув рукой, он велел ей уйти с фотографии. Кем он себя возомнил? Пристально глядя на юношу, Бобби положила руку на плечо соседки так, как это всегда делали на школьных фотографиях. Вспыхнула молния.
Матильда возмущенно посмотрела на Бобби, но та только усмехнулась и опустила руку.
Затем она увидела, что юноша направился к ней. Далеко он не прошел. Прежде чем он успел приблизиться, Отто бросился на него. Юноша упал на землю. Пес рычал, вцепившись в его штанину. Пока какая-то фигура не склонилась к нему.
– А ты кто такой? – спросил Венделин Веннингер.
Он наклонился и на удивление нежно взял животное на руки. Именно отвратительный аптекарь, относившийся к людям с беспощадной суровостью, имел слабость к собакам. Бобби молча поблагодарила Отто. Когда юноша в черном пальто снова поднялся на ноги, Бобби уже скрылась.
26
Откуда взялась эта собака?
– Йонас? – воскликнула Лина.
Она уставилась на статую на площади Веннингера. У подножия статуи основателя компании, похожего на демона, сидел каменный грязный пес, похожий на Отто – мягкую игрушку Бобби. Что, во имя всего, это значит?
– Йонас! – крикнула она еще раз.
В мгновение ока все добровольные помощники, бросившиеся расклеивать по городу поисковые объявления, собрались вокруг Лины. Ее голос, должно быть, звучал более встревоженно, чем она думала. Хлоя, которая не упустила возможности присутствовать при расклеивании плакатов, протиснулась вперед.
– Ты что-то нашла? – взволнованно спросила она.
– Вы ничего не замечаете? – растерянно спросила Лина.
– Мой прапрадед, – скучающе сказала Хлоя.
– Давайте продолжим, – предложил Йонас.
Одноклассники разочарованно переглянулись.
– Присмотритесь внимательнее, – сказала Лина.
– Ты нервничаешь, Лина, – сказала Хлоя. – Тебе всегда нужно быть в центре внимания?
– Собака, – настойчиво сказала она.
– И что с того? – спросила Хлоя.
– Ее вчера еще не было.
Хлоя посмотрела на нее так, словно Лина окончательно потеряла рассудок. Молча она вытащила телефон и начала пролистывать свои фотографии, пока не наткнулась на подходящий снимок. На фотографии была изображена маленькая Хлоя, позирующая перед фонтаном с косичками и брекетами. У ног Веннингера сидел отчетливо различимый бродячий пес. Что, во имя всего, это значит? Как будто у самого времени была икота.
Разочарованные клеильщики плакатов вернулись в школу через три часа, чтобы распечатать новые. В фойе школы, которое обычно украшал портрет основателя заводов Веннингера, висела другая фотография. Это был снимок, на которой был изображен аптекарь со своим персоналом. С краю Лина различила фигуру, явно напоминавшую Бобби. Она смотрела прямо в камеру. Поза ее была своеобразной, словно она собиралась отправить какое-то тайное послание. Правая рука покоилась на плече Матильды Айзерманн, но указательный палец указывал на левое запястье, точно на то место, где обычно носили часы. Или хронометр.
У Лины закружилась голова. Осознание поразило ее, как удар в живот: Бобби, очевидно, попала в 1900 год. Она наводила беспорядок в прошлом, меняя настоящее. И, видимо, понятия не имела, как ей вернуться самостоятельно. Лина почувствовала, как в ней поднимается паника. Ей нужно что-то предпринять. Но как ей связаться с подругой? Без хронометра?
День прошел, никаких новых зацепок в деле Роберты Альберс не обнаружилось. Но только Лина знала почему. С каждым часом, с тех пор как Бобби исчезла, настроение в гимназии и в городе становилось все мрачнее. С ужасом Лина вспомнила невысказанный упрек Генриетты Альберс и разочарованный взгляд ее приемной матери. Вина грызла ее, как кислота, которая медленно поедала ее изнутри. С тех пор как Данте исчез из ее жизни, она могла понять страдания Гарри Кинга. Он знал о существовании Невидимого города, следил за путешественниками во времени, но не имел возможности путешествовать. Тоска по потустороннему миру разрывала его на части. И превратила его в чудовище, которое не остановилось даже перед убийством. В Лине все сжалось от страха.
После долгого дня она ворочалась без сна в своей постели. Лину охватило глубокое отчаяние. Если бы Бобби могла вернуться сама, разве она уже не сделала бы этого? Она не могла ни спать, ни лежать, ни сидеть, ни стоять, ни думать. Она смотрела в окно на заброшенную стоянку «Сити-бокса». В будке сторожа новая сотрудница смотрела телевизор.
