Лина вышла из палатки вместе с Бобби. С удивлением они обнаружили, что перед палаткой уже образовалась длинная очередь. Среди ожидающих стояла до смерти смущенная Матильда Айзерманн.
– Я увековечу рецепт, – сказала она. – До того, как Веннингер получит его. Чтобы все знали, что он мой.
Бобби кивнула. Вопреки страху, ее слова все же возымели действие. Матильда Айзерманн, проявившая настолько пренебрежительное отношение в магазине, выдохнула смущенную благодарность в адрес Бобби.
– И если вы все еще ищете чародея Кинга, – прошептала она, словно сама испугалась своей откровенности. – После пожара он укрылся у своего делового партнера, Веннингера. Я слышала, как он говорил об этом по телефону.
Она передала Бобби рекламную листовку, на которой записала адрес. Бобби прочитала, хихикнула и дала прочитать Лине.
– Это твой адрес, – в изумлении сказала она.
– Чего же мы ждем? – сказал Данте.
Но у Бобби были другие планы.
– Сможете справиться без меня? – спросила она.
– Что ты задумала? – удивленно спросила Лина.
– Я хочу убедиться, что вспомню все, когда это закончится, – сказала она.
Она не стала объяснять подробнее.
56
Мир автоматов
Лина стояла на пороге родительского дома Бобби. Так же, как она проделывала это бесчисленное количество раз. Не хватало только именной таблички из соленого теста, чтобы иллюзия была идеальной. Лина энергично постучала кольцом бронзовой львиной головы о входную дверь. Открыла ее горничная, выглядевшая так, словно явилась прямо из института госпожи Полле.
– Господин Кинг ждет нас, – твердым голосом сказал Данте.
Изумленная, Лина вошла в дом, казавшийся ей одинаково знакомым и чужим. Через открытую кухонную дверь она увидела толстую мамзель в цветочно-белом фартуке у дровяной печи. Она бросила недоверчивый взгляд, когда Данте и Лина прошли мимо ее двери.
Девушка провела их в комнату, которая была известна Лине как рабочий кабинет матери Бобби.
– Я сообщу достопочтенному господину, – уходя, сказала она.
Комната выглядела гораздо мрачнее, чем она помнила. Чародей Кинг, по-видимому, уже расставил свои вещи. На толстом восточном ковре лежали голова, туловище, руки и ноги для нового автомата, который Кинг, вероятно, собирался использовать в своих выступлениях. На какой-то школьной скамье сидел наполовину готовый автомат, сложенный из сотен шестеренок и креплений. Только восковая голова была уже готова. Искусственные глаза уставились на Лину, словно действительно могли что-то видеть. Новейший житель в кабинете автоматов Кинга представлял собой своего рода писца. Пока Лина, содрогаясь, отступила, Данте с любопытством управлял рукояткой, спрятанной в столе, чтобы завести автомат. Часовой механизм внутри запустился, не издав даже малейшего звука. Жуткий скелет куклы поднял руку, схватил перо, окунул его в чернильницу, пронес и начал писать текст, состоящий из громких падающих капель и неразборчивого материала. В мусорном баке уже накопилось достаточно испорченных листов. Совершенно очевидно, что трюк сработал не так, как планировалось.
– Знаешь, почему я больше не хочу быть часовщиком? – сказал голос за спиной.
Лина обернулась. В комнату вошел чародей Кинг. Он был одет в свой обычный белый костюм, под его глазами залегли темные круги. Однако в его взгляде горел огонь. Лина прикусила нижнюю губу. Больше всего ей хотелось громко закричать. От него исходило что-то угрожающее, словно он с трудом сдерживал свой гнев. Лина поняла: одно неверное движение, одно неверное слово могли пробудить его злость и покончить с расспросами раньше, чем они начнутся. Кинг не выказал ни малейшего удивления, увидев Лину. На Данте он даже не обратил внимания. Даже будучи отступником, он, казалось, осуществлял свой трюк с невидимостью. Пока чародей Кинг подходил к Лине, Данте воспользовался своим тайным талантом и начал копаться в задней части комнаты. Он бесшумно отодвигал лавки и открывал шкафы, откладывал бумаги в сторону и искал улики. Кинга интересовала только Лина.
– Всегда одно и то же, – продолжал он, – всегда одни и те же механизмы. Здесь пружина, там новая ось, несколько мазков щетки, чтобы очистить диск, починить цепь. Но вот это – это настоящее искусство. Создать бессмертного человека.
– Добрый день, господин Кинг, – сказала Лина. – В прошлый раз у нас не было возможности поговорить более подробно.
Кинг не отреагировал на ее протянутую руку.
– У меня в запасе есть и другие трюки, – сказал он. – Ты ведь для этого здесь, потому что хочешь разгадать мои секреты.
Он достал из ящика утку и протянул ей. Искусственное животное встало на ноги, двигая шеей вправо и влево, всасывая зерна и выделяя сзади комочки, которые выглядели как зеленое хлебное тесто.
– Я нашел ее на чердаке и вернул к жизни за четыре года незначительного труда.
Он протянул руку и энергичным ударом заставил животное остановиться.
Лина испуганно вздрогнула.
– Глупые трюки с пальцами, – сказал Кинг.
– Речь идет о послании, которое вы мне передали, – начала Лина. – От моей матери.
– Ты все еще не поняла? – спросил он. – Я появился на свет с напильником в руке. В этих пальцах страсть к инструментам. Но все мои действия – это обман и фальшивые чары.
– Я ищу маму, – Лина снова вернула разговор к своей задаче. – И сердце времени.
Лина и представить себе не могла, что ее мама предала путешественников во времени ради этого человека, который вел себя как сумасшедший.
– Я мошенник. Я умею лишь лгать. Но лучше, чем кто-либо другой.
– А что насчет этого? – вмешался Данте. Он поднял обнаруженный полуготовый хронометр.
Кинг обернулся. Он выглядел немного удивленным, заметив Данте, – настолько он был поглощен своим собственным миром, собственным безумием.
– Я есть все: театральный режиссер, актер, изобретатель. Я могу рассчитать количество шестеренок, штифтов, дисков, приводов и пружин, необходимых для того, чтобы привести вещи в движение, – сказал Кинг. – Но я не могу отправить кого-либо сквозь время.
Его слова слетали с уст, словно он говорил одновременно на вдохе и выдохе.
– А как же Мюллер? – спросил Данте. – Я сам был там.
– Веннингер не хотел больше финансировать наши эксперименты, вот мы и продемонстрировали ему небольшую хитрость, – объяснил Кинг. – Мюллер там же, где и всегда. Никто не может путешествовать во времени. Не с такими часами.
Дверь отворилась, и в покорной позе слуга подошел ближе.
– Лошади запряжены, – сказал он.
– Вы спрашиваете не того, – сказал Кинг. – Без инструментов и иллюзий, без ловкости моих рук я ничто.
