Я увидела Петрушу перед собой и резко остановилась, словно передо мной возникла невидимая стена. Он был не один.
Рядом с ним шла Моника…
Я уже успела позабыть о ней. Когда-то она ему нравилась. Правда это или нет, я не имела понятия – большинство слухов невозможно проверить. Этот мне не хотелось проверять ради собственного спокойствия. Порой о некоторых вещах лучше не знать.
Они шли рядом и громко смеялись. Моника то и дело хватала его за плечо и бурно жестикулировала. Петрек кивал, будто поддакивал ей. Следуя за ними, я прекрасно слышала ее звонкий смех. Она кокетливо откинула волосы назад и посмотрела ему прямо в глаза.
Она клеилась к нему!
Значит, он звонил не в пиццерию. Он звонил ей…
Я уже была в каких-то пяти метрах от них. Стала идти медленнее, в их темпе. Не сводя глаз с их фигур, я размышляла, что делать. Мне так хотелось подать ему какой-то знак, что я жива.
Белет куда-то пропал, но сейчас это было только на руку. Он бы наверняка начал говорить, что в этом-то и дело. Петрек жив, значит, находится среди живых, а я мертва и… для меня нет места рядом с ним. Кроме того, он накричал бы на меня, что я совершенно не скрываюсь и держу маленькое расстояние. Я не должна ему показываться.
Я обняла себя руками. Становилось холодно, а на мне была одна футболка.
Я взглянула на широкую спину Петрека. Я поступала неправильно, идя по улице и показываясь людям, но я получала от этого своеобразное удовольствие. Наконец-то я была видимой. Впервые за две недели! Я могла смотреть на людей и знать, что они тоже меня видят, ненадолго запоминают. Больше я не была одним лишь колебанием воздуха.
Какой-то идущий навстречу мужчина, разговаривавший по телефону, хлопнул меня по плечу, ударившись о мой меч.
– Смотри, куда идешь! – рявкнул он на меня.
Петруша обернулся. Наши глаза встретились. О нет!
– Вики! – крикнул он удивленно.
– Хочу стать невидимой, – прошептала я.
Петрек, удивившись, остановился на полпути. Он стал оглядываться по сторонам, пытаясь понять, куда я так внезапно пропала.
Азазель заставил меня поклясться, что я не покажусь ему. Если бы Петруша увидел меня, мне пришлось бы и дальше притворяться живой, ведь я не могла рассказать ему правду о себе. А если бы я снова делала вид, что жива, то очень скоро наши адские преследователи появились бы в Варшаве. Азазель убедил меня, что у них тоже есть свои шпионы, которые следят за нашим объектом номер один.
Скорее всего, я и так уже выдала себя, когда бежала через всю улицу, прекрасно видимая для всех. Однако обещание, данное Азазелю, касалось только Петрека, поэтому мне пришлось стать невидимой. Я была связана клятвой.
– Что случилось? – спросила Моника, прервавшая свою длинную речь на полпути.
– Вики? – еще раз крикнул Петруша и сказал своей спутнице: – Кажется, я ее видел.
Я стояла как вкопанная, не в силах пошевелить даже пальцем. Петрек побежал в мою сторону. Он остановился в метре от меня и беспомощно озирался, пытаясь высмотреть меня в толпе. Его черные глаза скользили по лицам окружающих.
– Вики! – закричал он снова.
На его лице отразились все возможные чувства: удивление, облегчение и, наконец, печаль, когда он не увидел меня. Разочарованный, он опустил голову ниже, но продолжал оглядывать толпу.
В метре от меня. Так близко. Я отчетливо видела каждую щетинку на его щеках и подбородке и темные круги под глазами.
Прежде чем осознать, что я делаю, я протянула руку к его лицу и сделала шаг вперед. Мне так хотелось его коснуться. Его лица… его руки…
Не успела.
Его плечо сжала рука с ухоженными ногтями с французским маникюром.
– Петрек, здесь никого нет, – сухо сказала Моника. – Пойдем уже.
– Да-да, – пробормотал он, но снова посмотрел перед собой.
Словно смотрел прямо на меня.
Краем глаза справа от себя я увидела, как что-то блеснуло.
Блеск пламени!
– СТАТЬ ВИДИМОЙ! – взревела я и со всей силы оттолкнула Петрека назад.
Мы жестко приземлились на тротуар. Прямо за моей спиной с громким свистом о землю ударился пламенный меч. Это была не легкая сабля, как у меня, а обоюдоострый огромный меч, похожий на реквизит из дешевого фильма о короле Артуре.
Сноп искр рассыпался по моей одежде, прожигая в ней маленькие дырки.
– Дьяволица Виктория! – испуганно вскрикнул дьявол и на метр отскочил назад.
Он тоже не видел меня, пока я не сняла заклинание. У меня было небольшое преимущество, потому что он не ожидал, что я буду там. Очевидно, он не следил за ним от самой квартиры.
Я вскочила на ноги, упершись ладонями в грудь Петрека, в то же время сильнее прижимая его к тротуару, чтобы он даже не думал подниматься. Но он и не собирался вставать. Полулежа, он озадаченно сверлил меня взглядом, не говоря ни слова.
В общем-то, меня это не удивляло. Я появилась из ниоткуда, повалила его на землю, а потом какой-то накачанный придурок стал махать пламенным мечом, не заботясь о правилах безопасности…
– Да, кретин! – крикнула я дьяволу. – Это я! Виктория!
Я дернула саблю, но она не хотела вылезать из ножен. Я дернула еще раз.
Черт… чтобы такая деталь испортила грандиозный номер, в котором я отрубаю голову этому верзиле на глазах у нескольких десятков людей.
Я продолжала дергать рукоять карабелы, пытаясь вытащить ее из ножен. Черт бы побрал!..
– Пошел отсюда либо я… либо я тебя!.. – осеклась я, не зная, что сказать.
Лицо неизвестного мне дьявола скривилось. Он скорчил гримасу, которая была, видимо, неудачной пародией на улыбку. Я прекрасно видела десны над его зубами.
Влажные коричневые волосы прилипли к его потному лбу. Между ними сверкало что-то серебристое. Диадема? На нем был черный, расстегнутый плащ, совершенно неподходящий для весенней погоды. Под плащом были только штаны. На нем даже обуви не было. Голые грязные ноги стояли на замызганном тротуаре, где валялись стекло и сигаретные бычки.
Храбро…
На людной улице вдруг стало удивительно пусто. Люди стали убегать с криками. Ничто так не разряжает атмосферу, как психопат с оружием!
Наконец карабела выскользнула из ножен. Я схватилась за рукоять двумя руками.
– Ага! – торжествующе воскликнула я.
Безумец с мечом посмотрел на меня с сожалением.
– И что ты мне сделаешь? Пырнешь меня этой сабелькой? – съехидничал он.
– Не-е-е-е-ет. Я превращу тебя в пыль. – Я улыбнулась, а потом театрально прошептала ему: – А сабля для большего эффекта.
Дьявол, увидев выражение моего лица, видимо, понял, что не стоит рассчитывать на поблажки, поэтому он попятился, опуская меч. Испуганным, однако, он тоже больше не выглядел. Лишь слегка улыбался, не сводя с меня глаз. Он хотел, чтобы я почувствовала, что не я здесь хищник.
