«Что еще сказал Олег? — продолжала раздумывать Вера. — Что разнополюсным союзам не страшны никакие квадраты! Вот где и кроется тайна!». Перед глазами стояла Полина Сандалова в игривом пурпурном платье, но… с лицом, затянутым в бинты. Какая разница — видела ли Вера ее такой или нет, достаточно того, что рассказывали об этом и Лиза Карамод, и Леночка Протасова… Можно сказать, что все!
Вера Арзамасцева решительно встала с кресла. «Позвоню ему! Позвоню!» — лихорадочно билась в голове навязчивая идея. Уже шагнув к выходу из комнаты, боковым зрением заметила, что пропали солнечные блики с розовых капелек на полотне. Кубики, из которых и состояла картина, хаотично задвигались, перемешиваясь между собой, пока не выстроились в отвесную скалу… Но эта игра ее уже совершенно не интересовала. Даже когда за спиной что-то рухнуло и рассыпалось, будь то игральные кости в покер, разорвавшиеся аметистовые бусы или камнепад, начавшийся перед апокалипсисом — она даже не вздрогнула.
— Добрый вечер, Павел! — голос Веры звучал энергично и уверенно как никогда. — Мама сказала, что звонил мне…
На другом конце провода начали ей что-то говорить, но она, видимо, именно сейчас не хотела слушать подробности и перевела разговор в нужное русло:
— Вчера ты мне сделал предложение… Так вот, я его… принимаю!
Скорее всего, в ответ на такое стремительное завершение романтического предисловия к сватовству Кондратьев упомянул о том, что через несколько дней уезжает в экспедицию, потому что Вера и тут его поправила:
— Нет, давай встретимся завтра!
Она торопилась. Очень торопилась. Потому что боялась, что вдруг остынет и передумает.
* * *
Утром встала она позже обычного. Хорошо, когда нет занятий! Но дело даже не только в этом. Хорошо, когда в голове нет никаких ребусов — все мысли аккуратно разложены по полочкам и ждут своего выхода. После вечернего разговора с Павлом Вера, наконец, освободилась от смутной тревоги, щемящего ожидания и негласного обязательства соблюдать и еще раз соблюдать этикет в отношениях с противоположным полом. Она почувствовала себя настолько свободной, что хотелось наплевать на все условности, напротив — грубо нарушить их. Как тогда, на террасе в доме Кондратьева, как будто бы у всех на глазах и в то же время — украдкой.
Очень хотелось чем-то порадовать себя. Например, бисквитным пирожным со сливочным кремом, посыпанным кокосовой стружкой и украшенным ломтиками ананаса. Нет, лучше еще более нежным и ароматным шоколадным брауни с творожной начинкой, необычайно воздушной, мгновенно тающей на языке! М-м-м-м! Хотелось надеть праздничное платье и кружиться в нем, кружиться!
Да, насчет платья… Вера нащупала ступнями ног мягкие восточные туфли и набросила накидку-матине. Подошла к платяному шкафу и открыла дверцы. «Опять нечего надеть!» — подумала она, перебирая наряды. Вот в этом, бледно-сиреневом, с чуть зауженным низом и воланом, отделанным золотой тесьмой, она уже бывала у князя Горелова и… кажется, у кого-то на дне рождения… В розовом праздновала первый в Российской империи Международный женский день и была на «Борисе Годунове». Вот в этой гобеленовой юбке и блузке с ажурной тесьмой в византийском стиле сидела за спиритической доской у Лизы… Надо же, тогда именно ей и выпало замужество! Правда, остался неразгаданным последний сектор «Прощай!». Но это уже — мелочи жизни… А в этом, голубом, выгодно подчеркивающим грудь, бродила по галерее футуристов в «Пассаже»… Там и познакомилась с Павлом… Да, он еще так и назвал ее — «небесная прелестница». А вот в этом — сочно-зеленом, с легкими полупрозрачными рукавами, появилась в гостях у Павла… «Не бывает столько совпадений! — подумала она. — Это не кружка с золотым ободком, чтобы разбиваться при первой же попытке… И везде он — Павел! Неужели судьба?»
Кто-то позвонил в дверь, и ее сердце екнуло. «Боже, да это же Лизанька!» — тут же заставила себя успокоиться и крикнула в коридор:
— Мама, это, должно быть, ко мне! Сейчас… оденусь и выйду!
* * *
Через несколько минут они сидели с Лизой Карамод за обеденным столом. Перед таким значимым вояжем, который предстояло совершить, неплохо подкрепиться хотя бы английским чаем с мармеладом и легкими тостами с сыром.
— Верусь, вот всегда так, — вздохнула ее подруга. — Запланируешь что-то, а сама забудешь! Мы ж еще на прошлой неделе собирались пройтись по модным магазинам!
— Ты знаешь, вчера я так закрутилась…
«Вчера! Вчера! Вчера! Вчера! Твой бойкий разум выдал скерцо!», — начали пульсировать точки во внешних уголках глаз. «Вчера! Вчера! Вчера! Вчера! Ты не спросила свое сердце!» — забились жилки на запястьях.
— Что с тобой? Тебе плохо? — Лиза дотронулась до ее лба и вывела из транса.
— Нет. Все нормально! — сухо ответила та, уверенная, что пока не нужно раскрывать сокровенную информацию, иначе она перестанет быть таковой — загадка в сундучке с сокровищами умрет, как только откроешь его крышку.
Лиза, сделав маленький глоток чая, заметила:
— Горячий еще. Пусть остынет! Да, а чашечки у вас очень симпатичные — такие нежно-голубые… И золотой ободок! Я люблю золото!
Она вонзила в Веру гипнотизирующий взгляд ярко-зеленых, колдовских глаз и произнесла:
— Не скрывай! Что там еще задумала? Вижу же — мечешься… сама не своя…
— От тебя ничего не утаишь… — Вера дожевала тост и замолчала, принимая окончательное решение — быть или не быть настолько искренней, что…
— Да ладно… Могила!
— Мне Павел сделал предложение…
— Что? — Лиза, допивая остатки чая, чуть не поперхнулась. — Тебе???
— А что в этом странного? — повела плечами Вера. — Мы с ним знакомы не первый день… Да и вообще… Или ты думаешь, что он должен жениться на Полине? Сама же мне сказала, что не женится…
— А-а-а-а, так вот почему ты меня об этом спрашивала… — Лиза продолжала сверлить кошачьим взглядом Веру, словно пытаясь выковырнуть из нее что-то еще, короче, всю информацию без остатка. — Так-так-так… Ну, и что же ты? Согласилась?
— Да.
Ответ прозвучал тихо, без надрыва, чтобы ненароком не упали со стола те самые чашки — из теории вероятности случайностей.
Лиза испепеляющим взглядом смотрела на подругу, словно не узнавая ее:
— А впрочем… Что мне до этого… Сама я за него не собиралась! А вот с Полиной — да, не повезло девушке… Однако, бывает и хуже…
— Так ты с ней дружишь…
— Скорее, дружила! Ну скажи, сможет ли она теперь выйти… на раут? Или просто по набережной прогуляться… Я ведь не буду таскать за собой перебинтованную куклу!
Теперь искрометный взгляд бросила Вера. И тут же спрятала его, опустив глаза. Можно ли осуждать приятельницу за то, что та просто… расхотела с кем-то другим… дружить?
* * *
В этот день они много что успели сделать. В первую очередь, конечно же, нанесли визит мадам Аннет, ярой приверженке французской моде. Магазинчик этой пожилой русской женщины с французскими корнями где-то в пятом поколении находился на углу Садовой близ Фонтанки, на бойком месте. Только что закончилась парижская неделя моды, нарядов в нем на продажу осталось предостаточно, так что Вере легко было подобрать что-нибудь подходящее.
