Он перевел свет фонаря на Сиротина, чтобы повнимательнее осмотреть его. Так и есть! На голове — кровоподтек, скорее всего, ударился о камень, а может, наоборот — на него что-то упало… на правый висок. Одежда как-будто в порядке… И руки… А вот ноги… правая лежит неестественно, может, и перелом… или вывих… Он не очень-то разбирался в медицине.
* * *
Пропасть оставалась позади, а впереди просматривалось нечто вроде галереи. Свет фонаря выхватил потолок. Он был довольно высоким, по крайней мере, напоминал те, что видели они в предыдущих галереях. Как быть? Оставаться здесь и ждать чего-то или кого-то? Или же двигаться, не зная куда — к спасению или смерти? Скорее, все-таки второе… По крайней мере, больше шансов на выживание. Да и вообще, говорят: дорогу осилит идущий…
— Старший Друг! А у тебя есть вода? Так хочу пить…
Голос Сиротина, совсем мальчишки, вонзился в душу. Действительно, где-то была фляжка, он ее не успел тогда положить в вещмешок — так торопился. Мешка нет, явно внизу — на дне пропасти, так что унесло водой, но вот фляжка… Он замедлил движение и ощупал карманы. Да, вот она… Неужели Бог помогает? Не зря так часто он его вспоминал… Достал из кармана и тряхнул: легковата, совсем мало воды… Но передал Сиротину:
— Держи, Друг!
Что делать дальше? Лучше — ползти, неизвестно, сколько еще фонарь послужит, может, умирает он, что-то совсем бледно светит… Хочется поговорить с Богданом. Расспросить его о том о сем, нужно бы выяснить, что он помнит… Да… Но, может, не сейчас… а позже… Еще неизвестно, что у него с ногой? А если гангрена… начнется? Тьфу-ты! Ерунду сморозил! Все равно тяжело мальчонке с больной ногой… А лекарств нет никаких… Какие там лекарства, когда и людей нет на тыщу верст! Тьфу-ты, опять сказал нелепость!
Вот так и полз он, пробираясь все дальше и дальше по переходу, надеясь выйти куда-то, где может, и забрезжит свет… Должен же быть выход из этого подземелья!
— Старший друг! Давай отдохнем… — с усилием прошептал Богдан. — Нога…
И Арбенин протянул ему руку:
— А если так? Я буду подтягивать тебя, а ты упирайся в камни левой ногой и отталкивайся… Договорились?
И они проползли еще шагов пятнадцать, пока Арбенин не почувствовал в теле дрожь от напряжения. Так и он еще через пяток шагов совсем вырубится! И тогда никто им двоим не поможет. Нет! Надо беречь силы!
— Привал! — как можно беззаботнее воскликнул он. И выпустил руку Богдана.
— А у нас нет еды? — поинтересовался паренек.
— Увы… нет… — на эту тему Арбенин даже думать не хотел. У самого сосало под ложечкой… Кажется, последний их маленький перекус состоялся в каком-то зале… Да-да, том самом, с розовой девой… И когда это было? Сегодня или вчера?
Лаборант замолчал, он отдавал свою судьбу в руки Старшего Друга. Вот только… Да, очень жаль, что нет еды… Иначе Старший Друг его бы угостил…
Через несколько шагов фонарь погас. И пришлось ползти в полной темноте, хорошо, что галерея оставалась такой же ровной и широкой… и хорошо, что Арбенин успел ее рассмотреть еще при свете фонаря. Они еще раз передохнули и снова поползли. И тут… Что-то прошуршало над потолком! Да это же — летучие мыши! Говорят, они водятся в отдаленных уголках пещеры… А если — и вблизи выходов на белый свет?
Мыши стремительно пролетели над их головами в ту сторону, откуда и двигались путешественники, и наступила тишина. Клокот водных потоков уже почти не доносился, нигде не сыпались камни, никто не кричал и не стонал…
Арбенин нащупал рукой влажные камни. Значит, где-то рядышком — ручей, река или озерцо. Это его насторожило. Как быть? Остановиться? Двигаться дальше? Нет, надо двигаться! Он вытер влажную руку о дорожное платье и крепче ухватил руку Богдана.
— Держись, Друг! И не бойся воды! Ты плавать-то умеешь?
Спросил и только потом подумал: да как же он будет плавать, когда одна нога…
Богдан молчал.
Еще через несколько шагов воды стало больше, она была бы где-то по щиколотку, если бы не ползли, а шли… И, кажется, прибывала… А если… попробовать встать на ноги? Шальная мысль показалась ему безумной… Но ведь можно и попробовать…
— Друг, а ты сможешь встать на одну ногу? Я тебя буду крепко держать! Сможешь?
Богдан оперся о его бедро и начал приподниматься. Чувствовалось, что ему неимоверно тяжело, но он пыхтел, сопел и… встал.
— Отлично, Друг! Ты — молодец!
Он тоже начал приподниматься, упираясь одной рукой в стену. И — тоже получилось. Встал на ноги и вдруг подумал, что ступни ног словно задеревенели. Однако, пересилив страх, сделал один шаг — совсем маленький, а потом и второй — побольше. За стену продолжал держаться, так было надежней. И крепко сжимал руку Богдана, позволив ему опереться о свое плечо.
Они сделали еще несколько шагов, пока вода не дошла до пояса. И вновь перед Арбениным встала дилемма: быть или не быть? Конечно — быть! По-другому просто нельзя! Что позади — он уже знал: пропасть! Но вот что впереди? Выход из пещеры? А может, тупик? Или — западня? Но шанс есть! Есть! Пусть даже самый малый!
Еще через несколько шагов, когда ноги уже перестали вообще что-то чувствовать, а плечо не просто болело, а разрывалось на части от адской боли из-за повисшего на нем Сиротина, Арбенин остановился и перевел дыхание. Да, его Друг не был крупного телосложения, как Сибирцев, а по весу — раза в три меньше, но идти с такой ношей версту, а то и две… Он стоял и прислушивался к тишине. Кто его знает, может, и можно услышать какие-то звуки… Так и есть! Показалось, что впереди зазвенели струны дождя… Как-будто крупные капли бьются в стекло… И главное, не так яростно, как это было там, в пропасти. Нет, это не безудержный рокот стремительных вод подземной реки, а веселое заигрывание струй воды с камнем… Неужели — водопад? Тот самый, к которому они и шли?
— Друг! Держись крепче!
И Арбенин сделал еще один шаг… потом еще и еще… пока не оказался в воде почти по плечи… И тут… впереди показался едва различимый свет. Совсем бледный, слабый, маленький… Но это был свет! Рука нащупала опору — в воде лежал огромный камень, и он вскарабкался на него и подтянул к себе Богдана.
Глава 25
Днем раньше.
Старик Архип шел по лесной поляне в сторону подножия гор. Высокий и широкоплечий, с зарослями седых волос на голове, слегка прикрытой старой соломенной шляпой, с такой же белесой бородой на широкоскулом лице. Если бы сменить просторную холщовую рубаху с широким поясом на кольчугу с шлемом, да подровнять, причесать бороду, да убрать глубокие морщины, а еще и расправить чуть осунувшиеся плечи — вот точно был бы русский богатырь!
С берданкой за плечами, с туеском на груди, на замызганной веревке, в потрепанных онучах, пододетых под лапти — он напоминал еще и старинный образ русского деда, что так часто изображают на липовых лубках!
