– Я встретил свою истинную, Этель.
Зеленые глаза расширились, а после Этель впервые за это время моргнула. Отвела глаза в сторону и поджала ярко-красные губы.
– Так ты идешь в Чертог, чтобы вернуть себе крылья? – спросила она с ухмылкой. – Я ведь не знала, что ты тоже хочешь участвовать в Ритуале. Может быть, это Макон не так понял твои намерения, когда сообщил мне, что ты сбежал с чужестранкой?
– Что?… Я не собираюсь убивать ее ради крыльев! Как ты могла подумать такое?…
Она шевельнула плечами, все еще глядя куда-то в сторону. А потом резко перевела на него глаза, и он увидел, что в ее глазах стояли слезы.
– А я должна была порадовать за тебя, буревестник? Правда?! Еще и поздравить, может быть?! Пожелать счастья? Ты безумец, Эрик, если так считаешь! Все эти годы… Я так надеялась, что однажды смогу почувствовать хоть что-то к другому мужчине!… Но ни один из них, Эрик, ни один не похож на тебя.
– Мне очень жаль.
– Думаешь, мне нужна твоя жалость?
– Этель, я не выбирал пару и не сделал ничего для того, чтобы изменить ее. Я всегда относился к тебе как к сестре, какой ты и была для меня. Пусть мы изменились, и былого уже не вернуть, но мы все еще можем повлиять на будущее. Я хочу избежать бессмысленных жертв. Давно пора положить конец проклятию, поскольку в этом соперничестве обе стороны стали одинаково жестоки. Пока Чертог проливает кровь невинных женщин, Культ уничтожает стихийных прислужников, и все из-за проклятия моего отца. И только я могу все исправить.
– Неужели ты на самом деле веришь в то, что сможешь сдержать первородные стихии, которые заперты в артефакте? Что ж, это не так, Эрик. Может быть, твоих сил и хватит, чтобы разбить Сердце, но кто создаст новое? Ты или, может быть, Вайс? Сердце Стихий существует столько же времени, сколько живет этот мир. О его создателе знают только легенды. Разве ты способен создавать новые мира, Эрик? Разве ты всемогущ?
Эрик на миг прикрыл глаза.
– Моя истинная пара погибла, Этель. И чтобы вернуть ее к жизни, я пойду даже на это.
Удивленная Этель приоткрыла рот, но так и не успела ответить, ее прервал громкий рык стихийного дракона.
Этель попятилась к обрыву.
– Я ведь доверяла тебе… Не стоило мне идти тебе навстречу…
– Я здесь не причем! – крикнул Эрик. – Неужели ты не чувствуешь, что стихию лихорадит?
Со стихийным драконом происходило что-то странное. Он снова зарычал, обнажая острые клыки, а после со всей силы, размахнувшись, припечатал собственную голову о землю.
– Что с ним творится?! Останови его! – крикнула Этель, когда дракон, расправив крылья, стал будто отбиваться от невидимого врага.
Ее юбку рвал ветер, бивший из-под крыльев, а в глаза летела пыль. Эрик попробовал приблизиться к дракону, но хлесткие удары крыльев не давали ступить и шагу.
Дракон продолжал трясти головой и реветь раненным зверем.
А потом резко затих.
Вытянулся по струнке, не сводя взгляда с той же стороны света, куда во время полета постоянно смотрел Эрик.
Он и сам перевел взгляд на оранжевое пятно, смутно различимое вдали, словно ожидая кого-то увидеть. Дракон тихо взвыл.
Чувство тревоги за мгновение выпотрошило душу Эрика настолько сильно, как будто он снова оказался там – один и над крепостью, когда вместо руки Рин сжал воздух. Он никогда не слышал, чтобы драконы издавали такие звуки.
Дракон потряс головой, словно пытаясь изгнать что-то, засевшее глубоко внутри. Качнулся, тяжело переступая задними лапами. А после крыло, служившее для него опорой вместо передних лап, подогнулось, и стихийный рухнул на бок, тяжело дыша открытой пастью, как загнанный пес.
Снова издал протяжный глухой вой.
И в тот же момент ему ответило эхо.
Этель первой догадалась, что означает этот неутихающий вой, доносившийся из темноты.
– Они вокруг нас! Ты пришел не один!… – процедила она, сверкая зелеными глазами. – Ты даже в этом подвел меня!
Ветер донес вой драконов и крики людей, а значит, ниже по склону действительно были культисты, которых Вайс все-таки отправил следом. Но их драконы сейчас переживали ту же ужасную агонию.
Эрик снова посмотрел на оранжевые далекие всполохи, которые притягивали взгляд. Вся его сущность рвалась туда. Но теперь у него не было даже дракона.
Он сделал шаг к пропасти. Если бы у него только были крылья…
Песок и камни осыпались из-под ног, когда он остановился в самый последний момент.
Драконы никогда не боялись высоты.
Балансируя на самом краю, Эрик закрыл глаза, прислушиваясь к стихиям внутри себя. В спину ударил ветер, он услышал мужские голоса и крики Этель, но уже никак не мог отвлечься. Он растворился в раздиравших его с давних времен шести разных сущностях этого мира.
Стал частью темной ярости Воды и грохочущей ненависти Земли. Слился с гневными завываниями Ветра и горькими стонами Жизни. Увидел замершее течение Времени, которое раньше никогда останавливало свой бег…
И совсем не услышал Огня.
Разные шесть сущностей этого мира, воевавшие друг с другом с первых день создания этого мира, впервые объединились, чтобы оплакать гибель одну из них.
Эрик открыл глаза.
Огненные всполохи лагеря на горизонте потухли, как и все факелы и костер на их выступе. Безлунная ночи одержала верх. Отныне все последующие ночи будут темными и холодными, потому что стихии огня больше не существовало в Гийлире.
Он не успел сказать об этом вслух. В тот же момент что-то тяжелое опустилось ему на затылок.
Глава 12
– Пришла в себя? – бросил Макон.
Я подтянула к подбородку колени и кивнула. Как прошел остаток дня, который мы провели среди деревьев в землях огненных, я помнила плохо, поскольку боролась с тошнотой и головокружением. К тому времени, как я более-менее пришла в себя, солнце уже практически исчезло за горизонтом.
Макон даром время не терял. За то время, пока я пыталась не умереть, даже расставил силки и успел поймать кролика. Развел неподалеку огонь и выпотрошил добычу. Когда дрова прогорели, насадил тушку на вымоченные в ручье прутья и оставил ее запекаться на углях, прикрыв огромными пряными листьями.
Сейчас он сидел спиной ко мне, медитируя на вьющийся ароматный дымок.
– Есть будешь? – снова бросил через плечо.
Я качнула головой.
– Только пить.
Макон швырнул мне в руки походную фляжку, в которую недавно как раз набирал воды из ручья. Он так и остался сидеть, не оборачиваясь. Мои руки и ноги не были связаны, и это было странно, учитывая то, насколько демонстративно он обращался со мной этим утром, когда вел на веревке в их лагерь.
