Значит, ощущение времени его не подвело. Шел новый день, а холодный полумрак вокруг – именно такими отныне будут дни Гийлира. И как долго они продержатся? Без тепла и света? Это путь в один конец, неужели Этель этого не понимает? Неужели крылья этого стоят?
Ребенком Эрик был в восторге от полетов. Небо было частью его самого. Но после были смерти, крики и слезы и кровь на Алтаре под хрустальным треснувшим артефактом, и он поменял свое мнение. Полеты были лучшей вещью, что с ним когда-то случались, но он не готов убивать ради этого. Никого. И особенно свою истинную.
Наверное, это был вопрос его верности. Скорей всего, он просто никогда не был по-настоящему предан короне, в отличие от тех парней и девушек, что, во имя Трона, возвращали себе крылья.
Они впервые встречали этих людей – свои истинные пары, – на Ритуале. Даже предпочитали не узнавать их имен, когда Сердце вспыхивало, обозначая их связь. Их ничего не связывало, кроме зова крови и плоти. Краткого мига удовольствия, и уже через миг их вторые половинки были мертвы. А за их спинами распахивались самые настоящие крылья.
Эрик успел узнать Рин. Но Этель знала его и того больше. И тем не менее, именно его сейчас вел конвой по темным коридорам, освещенным только скудными синими вспышками водной магии.
Какая стихия будет следующей? Нельзя было не увидеть связь между смертью стихии и тем, что в последний день перед эти к Культу примкнула одна из огненных семей. Этель сказала, что Культ уничтожен, а Вайс мертв.
Но у Вайса были последователи, такие же фанатичные шаманы, как и он сам. И возможно, именно сейчас они продолжали эксперименты с другими стихиями…
Конвой свернул на длинную каменную лестницу. Мимо картин и статуй, мимо портретов огненных драконов и длинных оранжевых стягов с золотой объятой пламенем короной. На этих стенах когда-то были совсем другие портреты. И даже его собственный. Но Эрику было не жаль того, что было так давно для него утеряно.
Они приближались к главному залу Чертога, но было по-прежнему тихо. Может быть, никто не пришел на этот раз? Может быть, не он один в Гийлире понимает, насколько они обречены?
У него слишком давно не было того, за что он мог бы держаться. Если бы Рин не появилась в его жизни, Эрику было бы плевать, кто и как убьет его. Этель даже не пришлось бы его связывать.
Но теперь Вайс дал ему шанс. И он будет дураком, если не воспользуется им.
Возможно, ему придется действовать в одиночку, раз Вайс мертв. Но стихия Жизни ему тоже подчиняется, и он справится. Он вернет Рин к жизни. И не позволит никому отнять свою, потому что предпочитает встретиться с ней, не будучи бесплотным духом в Пустоте.
Огромные деревянные двери тяжело распахнулись, пропуская конвой в темную залу.
Эрик помнил этот зал ярко освещенным или полутемным, но здесь всегда горел огонь или хотя бы свечи. Он никогда не видел этот зал полностью погруженным в темноту, как сейчас.
По кругу стояли шаманы, облаченные в робы цвета своей стихии. И гвардейцы. Так много, что казалось, здесь проходит военный парад.
Все они молчали.
Больше никого в зале не было. Других пар или заплаканных чужестранок, приговоренных к смерти. Никого, кроме гвардейцев, шаманов, его… и Этель.
Королева стояла в центре, у подножья трехступенчатой лестницы и позади нее тлело Сердце Стихий.
Эрику хватило одного взгляда, чтобы понять – артефакт умирал. Радужное мерцание вспыхивало и проносилось по его треснувшим граням редкой волной, преломляя цвета в трещинах.
Если не сегодня, то больше никогда. Даже если артефакт не будет разрушен, без стихий Сердце просто умрет.
Этель кивнула, и пение шаманов наполнило темную залу. Вспышки синего цвета на ладонях и тусклое сияние Сердца – таким Эрик запомнит этот день, когда не наступил даже рассвет.
Гвардейцы толкнули его вперед. Он сошел по трем ступенькам, и над его головой теперь парило Сердце, которое поддерживало в невесомости стихия воздуха, а рядом темнел Алтарь.
Если стихия исчезнет, оно просто рухнет.
И вопрос решен.
На руках Эрика по-прежнему были зачарованные браслеты, и магия теперь не подчинялась ему. Хрустальный артефакт впервые был так близко. Он увидел трещины и впадинки, и вспомнил, каким был этот зал тогда, когда его отец пытался завладеть всем могуществом стихий в одиночку.
И что Вайс всегда был рядом с ним.
Теперь Эрик понимал, что это не было случайностью. Если бы армия Культа взяла Чертог, то Вайс тоже следовал бы за Эриком по пятам. И вряд ли отказался бы от власти…
Мир поблек, и Эрик часто заморгал.
Впервые за это время он увидел будущее.
Сердца больше не было. Эрик видел каменный пол, усеянный осколками. И чувствовал, как острые грани впиваются в его тело и руки, которыми он пытается собрать их воедино, из последних сил повторяя имя Рин. Но человеческое тело слишком слабое, как и говорила Этель. В этом облике не справится с магией всех шести стихий. Безразличный к страданиям Эрика, Вайс в это время медленно пересекал залу. Эрик падал замертво, а он занимал Трон. Его истинная цель.
Не было заботы о королевской семье, не было иной. Только Власть.
Эрик отряхнул прядь волос, возвращаясь к реальности, и увидел, что гвардейцы успели приковать его к шероховатому каменному боку Алтаря.
Все шаманы теперь повернулись спиной к нему.
Они расступились только, пропуская в этот круг Этель. Она стала спускаться к нему, на ходу сбросив с плеч тяжелый красный плащ.
Только длинные рыжие волосы прикрывали грудь, которая подрагивала в такт ее шагов.
Три ступени.
Ее лицо ничего не выражало. Только зеленые глаза горели местью. Она облизнула губы и замерла в каком-то шаге от него.
– Ты не сделаешь этого, – произнес Эрик. – У тебя ничего не выйдет.
Этель холодно усмехнулась.
– Выйдет, Эрик. Мужчины такие примитивные существа. Кое-чему они совершенно не могут противостоять.
Она коснулась его паха рукой, и Эрик приподнял бровь, как бы говоря: «Видишь? Никаких шансов».
Не отрывая от него взгляда, она медленно опустилась перед ним на колени.
Глава 17
– Держись крепче! – взревел Макон, еще в полете снова перекидываясь в человека.
В десятый раз за то короткое время, что мы провели в пути.
Кремниевый невероятно чувствовал полет и собственное тело в облике дракона. Он менял облик по щелчку пальцев и умудрялся приземлиться уже со мной на руках на ближайшем горном выступе, меняя облик еще в небе.
– Ты снова падаешь! Что такое, Марина?! Неужели так сложно усидеть на месте?
