Я тут же подскочила с бьющимся в горле сердцем.
Остатки сна еще владели моим сознанием, когда я посмотрела на собственные руки, удивляясь тому, что они оказались пусты. Ведь во сне я точно чувствовала тяжесть… Приятную тяжесть, из-за которой на душе разливалось тепло.
– Прости, что разбудил.
Я тряхнула волосами и посмотрела на буревестника. Вид у него был уставший и мрачный.
– Все нормально?
– Насколько это возможно, – пожал плечами Эрик. – Я принес тебе еду и воду.
Он поставил на второй табурет пару лепешек и холодное отварное мясо. Нагнулся и поднял с пола фосфорицирующий кристалл. Повернулся ко мне, и в его взгляде я уловила совсем иной голод, хотя он и всячески пытался его скрыть.
«Я мужчина, Рин, и хочу все варианты». И похоже, эти слова можно понимать и как: «Я мужчина и хочу даже во время конца света».
Подземелье обволакивало обманчивой тишиной, которая внушала ложное чувство безопасности. А ведь это было далеко не так, но к черту все это. Не сейчас. Не в это мгновение. Знаю, что за пределами этих туннелей ревут стихии и медленно крадется Пустота, но я больше не могу думать об одном и том же, потому что у меня нет, нет чертового решения.
Эрик опустился на низкий табурет, широко расставив ноги, чтобы вообще удержаться на нем. Смотрелся огромный буревестник, словно гость на кукольном чаепитии, но при этом смотрел на меня долгим пристальным взглядом, слегка наклонив голову. Темные волосы спадали на лоб. Вырез на груди, куда скользнул мой взгляд, обнажал бронзовую кожу, которая для меня была как чистый мед и в которую так хотелось впиться зубами.
Он жив. И я наконец-то тоже.
Облизнув губы, я сказала:
– Кажется, я не хочу есть.
Его глаза вспыхнули, обжигая, как самый настоящий огонь. Температура в помещении сразу подскочила на несколько градусов.
Наверное, только буревестник мог сидеть на колченогом табурете, но при этом выглядеть как настоящий король во время инаугурации.
– Для начала мы должны поговорить, тебе так не кажется? – хрипло спросил Эрик.
Что-то мне подсказывало, что вряд ли Макон, который провел столько времени рядом с Эриком, все эти часы держал язык за зубами. И не потому, что был таким уж закадычным другом. Скорее хотел сполна насладиться растерянностью и шоком буревестника. Стать первым, кто огорошит его новостью, что его смертная истинная пара не такая уж обычная, как казалось.
И по цепкому внимательному взгляду Эрика, который держал меня в плену, не выпуская ни на мгновение, было понятно, что он уже знал и теперь искал эти доказательства во всем: как я двигаюсь, выгляжу и разговариваю.
Что ж. Не стану держать его в неведении.
Я отбросила красный стяг с нашитой на него черной молнией в сторону. Поднялась на ноги, подхватила края рубахи и стянула ее с себя через голову.
Выражение лица Эрика было бесценным.
Макону не удалось испортить впечатление до конца. Одно дело услышать и совсем другое – воочию увидеть на коже твоей женщины татуировки, которыми ее мог наделить только Создатель Миров.
Эрик моргнул, переводя взгляд со знакомых рун на моем теле на те, что я заполучила за это время. Я же медленно сняла с себя и штаны для верховой езды, которые он сам купил мне в Рейнхолле, и с невозмутимым видом осталась перед ним обнаженной, кутаясь при этом только в длинные волосы.
Эрик дышал глубоко и часто, соединяя рунические знаки на моем теле, как звездочет на пороге открытия мирового значения.
– Пять, – прошептал он. – На тебе целых пять рун.
Эрик провел рукой по волосам, на миг прикрывая глаза.
– Макон был прав, – выдохнул он.
Кремниевый мерзавец. Я улыбнулась одними уголками губ.
– Не уверена, что хочу сейчас говорить о Маконе, – отозвалась я.
Тяжелый и горячий взгляд Эрика заскользил по мне раскаленным утюгом. Мое дыхание сбилось. И я переступила с ноги на ногу, не в силах оставаться без движения. Низ живота горел огнем, разливаясь по венам жидким пламенем.
– Считаешь, это подходящее место? – он обвел рукой каморку.
– Думаешь, у нас будет другое? – в тон ему ответила я. – Мир обречет, Эрик. Другого шанса у нас может и не быть.
– Подойди, – сухо обронил он.
Я хотела бы двигаться с грацией большой кошки на охоте, но его взгляд держал меня цепко, как булавка пойманную бабочку. Дыхание было рваным, как и движения, потому что трение бедер при ходьбе только усиливало разгорающиеся в теле желания.
Три чертовых шага, ведь это помещение не было размером с залу Чертога, а я уже сгорала от нетерпения. Стоило мне приблизиться, как он сделал неуловимо быстрое движение, а я ахнула от неожиданности, когда он намотал волосы на кулак и заставил меня опуститься на колени между его разведенных ног.
– Я считал, что ты погибла, Рин, – ярость в его голосе наводила на мысли о том, какая буря сейчас, должно быть, бушевала снаружи. – Ты понимаешь, через что мне пришлось пройти?
Он потянул за хвост, вынуждая сильнее запрокинуть голову. Горячее дыхание обожгло скулу.
– Один знак, Рин. Один проклятый знак, и мне было бы этого достаточно… Неужели было так сложно подать мне знать, что ты жива?
– Я не могла связаться с тобой, – выдохнула я, теряясь в его бездонных глазах.
– А огонь? Это ведь ты следила за мной?
Я удивлено посмотрела на него, насколько позволяла запрокинутая голова и сжатые в его кулаке волосы.
– А мне удалось? Я так и не увидела тебя.
– Я так и знал, – прошептал он, и в тот же миг, к моему удивлению, отпустил мои волосы и притянул к себе, сжимая в объятиях буквально до хруста костей. – Ты жива, во имя Гийлира, жива! Никак не могу в это поверить, Рин… Мне продолжает казаться, что все происходящее какой-то дурной сон, и скоро я проснусь и узнаю, что нет, ты все еще мертва и больше не со мной.
Я закрыла глаза, растворяясь в звучании его голоса, покалывании легкой небритости и крепких объятиях.
– Мне кажется то же самое, – прошептала я, ведя носом по его щеке. – Я так скучала без тебя. Мне было так плохо.
Эрик мигом отстранился, с новым рвением сканируя мое тело.
– Почему? Что он делал с тобой?
– Гийлир? – удивилась я.
– Кто угодно, Рин! – прорычал он. – Только скажи, и я…
– И ты найдешь Создателя Миров и надерешь ему зад! – расхохоталась я. – Конечно!
Эрик криво ухмыльнулся, и его глаза впервые сверкнули знакомым теплым светом, а морщинка на лбу разгладилась.
– Как же сильно я люблю тебя, – и я прижалась к его губам своими, не давая ему ответить, чтобы раз и навсегда покончить с этими разговорами.
