А Бокову «кино» понравилось. Так и сказал, что на Михалкова я не потяну, но для внутреннего пользования вполне сойдёт.
28
В час ночи звонок на мобильный. Я аж подпрыгнул в постели. Всё, выспался! Такие звонки точно обещают бессонную ночь, проверено.
Смотрю — Пушкин. Ну, звонок из Пушкина. Кричит Маринка, да так, что трубку от уха отодвинуть пришлось. Опять что-то с Вовкой случилось. Гулька тоже вскочила и сразу, без расспросов, одеваться начала — сказывается опыт жены начальника службы безопасности.
Пытаюсь выяснить, что случилось. А Маринка в трубку орёт:
— Вовке в кафе в лицо выстрелили! Скорую уже вызвали! В больницу увезли!
— Господи, опять! — мне аж поплохело.
Тогда Серёга, сейчас Вовка. Да, когда же это закончится? Действительно, получается, какая-то криминальная столица у нас, не врут журналюги. Сам уже в трубку кричу:
— Из чего выстрелили? Живой?
— Да живой, живой. Сашка сказал — из «травмата».
— Сейчас приеду, — отвечаю, — только пока милицию не вздумайте вызвать.
Начинаю одеваться, Гулька уже готова, говорит, мол, тоже поеду. Ну, если ей делать нечего, пусть едет.
Хорошо ночью по городу ехать — на дорогах почти никого. Лечу, где 120 километров в час, а где и побольше.
Через пятьдесят минут уже в кафе был, где Маринка барменом работала. Это в здании того же супермаркета, где наш филиал в подвале расположился.
Вовка-то, шустрик, оказывается свёл довольно близкое знакомство с хозяином супермаркета и, когда тот решил в боковой пристройке кафе открыть, с ходу предложил свою жену в бармены туда определить. Заявил, что лучшей кандидатуры и не найти. И Маринка с радостью согласилась, видно, уже поднадоело с Ленкиным ребёнком сидеть. Да и мать там уже приехала. Одним словом, всё срослось к всеобщему удовлетворению.
Вот только никто не думал не гадал, что из задуманного семейного кафе — типичная совдеповская пивнуха образуется. Как-то местные семейные пары в это кафе не очень-то стремились, чай-кофе всё больше дома пили. А всякие туристы и иностранцы сюда сроду не забирались — здесь же окраина Пушкина, а не центр.
Вот и облюбовали кафешку местная молодёжь, да всякая мелкая приблатнённая шушера. Если первые за кружкой пива могли весь вечер просидеть, болтая между собой да поигрывая в игровые автоматы по мелочи, то вторые обычно появлялись к двадцати двум, к закрытию — водочки добавить. А приходили, обычно, из ближайших гаражей «догнаться», когда там уже всё выпито было.
Всё бы ничего, но обычно проблемы начинались, когда закрываться надо было — никто не хотел уходить. И, если с молодёжью находил общий язык Сашка, Вовкин восемнадцатилетний сын, который тоже приехал сюда и работал грузчиком на складе, то с более старшим поколением уже приходилось «воевать» Володе. Ему и по возрасту, и с соответствующим весом это легче было.
Так уж сложилось, что ближе к закрытию кафе и Вовчик и Сашка туда подтягивались, и пивка выпить и за порядком присмотреть — публика-то не самая спокойная оставалась, а Маринка сама давно уже не справлялась.
В тот злополучный вечер, как рассказали Маринка с Сашкой, всё шло как обычно — молодые ребята пили пиво, да к игровым автоматам по очереди подходили, выиграть пытались. А к десяти вечера шумная компания ввалилась, шесть человек. И все изрядно навеселе уже были. За час, что до закрытия оставался, они набрались уже совсем прилично — что-то отмечали. А Маринка, уставшая за день да замотанная, как обычно, начала гнать всех довольно грубо, по-свойски. Ну, как обычно это делают нормальные восьмидесятикилограммовые хохлушки — без всякой задней мысли, матерясь потихоньку в адрес посетителей, не с целью обидеть, а исключительно для доходчивости и связки слов.
А народ-то не понял… Обидевшиеся мужики ответили — послали её на … Ну, тут уже и Вовка поднялся, за жену вступиться, и Сашка за мать обиделся… И понеслось…
На помощь к другу Сашке молодые хлопцы подтянулись и давай взрослых к выходу теснить. Вот здесь Володя и совершил серьёзную ошибку — всё своё внимание уделил мужикам поздоровее — их первым делом выкидывать из кафе стал. А не сообразил, что — компания-то организованная была, и старший у них был, так скажем, не самый крепкий и здоровый, а совсем даже наоборот — самый мелкий.
А чему удивляться, это-то как раз и нормально было. Так уж испокон веков получается — здоровым силушку и терпение бог даёт, а мелким — ум, сообразительность и умение народ организовывать. Вспомните Наполеона, Ленина, Сталина, Гитлера — уж точно ростом да выдающимися физическими данными никто из них не отличался, а вон каких делов наворотили. Да и сейчас страной нашей управляет руководитель, выделяющийся отнюдь не ростом, а умом и решительностью.
Так и в этой компании. Их главный, увидев, что уже почти всех его корешей выкинули на улицу, а его и за противника-то всерьёз никто не воспринимает, ведь даже ещё и не пнули ни разу, обиделся и решил себя показать. А иначе, скотина, наверное, побоялся авторитет свой гопницкий растерять. И, крысёныш, сбоку к Вовке подскочил и в лицо из «Осы» выстрелил. Удара его кулака точно никто бы не почувствовал, вот он и решил сразу моего другана вот так валить.
Но не учёл, козлина, что девяностокилограммового шахтёра из Макеевки «Осой» так просто не возьмёшь. Володя, вначале даже и не поняв, что случилось, одним ударом мелкого и вырубил. Того потом друзья-собутыльники унесли. А Сашка с Маринкой испугались, они-то и выстрел слышали и кровь на лице своего кормильца увидели.
Вовка мне потом рассказывал, что почувствовал только, как справа на лице ему что-то мешается и рукой смахнул. Тут только и увидел, что это резиновая пуля на пол шлёпнулась, да челюсть, онемевшую перестал чувствовать — разговаривать почти не мог… Ну и, само-собой, кровь ручьём полились — кожу всё-таки разорвало, и мышцы лицевые пулей разворотило.
И началось… Маринка ревмя-ревёт — Серегина смерть не так давно на глазах была; Сашка перепугался — отец кровью истекает; гопники, протрезвевшие орут: «Только ментов не вызывайте, давайте сами разбираться завтра». Караул, одним словом!
Вызвали «скорую», Вовку увезли первую помощь оказывать.
Спрашиваю: «Так, куда повезли-то?» Никто не знает. Санька кинулся к телефону уточнять.
Маринке задание даю коробку конфет в красивый пакет бросить, бутылку коньяку и чай-кофе туда же. Хорошо, у неё ума хватило не пытать меня, для чего, а то бы уже и я орать начал — нервы ж не железные. Всё время что-то происходит, и всё на мою бедную голову. За что мне это?!
Быстренько еду в местную больничку, куда Вовку увезли с врачами разговаривать. А там уже и он на пороге «нарисовался». Лыбиться пытается, да получается плохо — морда-то забинтована, да и челюсть, видно, плохо работает, не все слова разобрать можно.
Говорит, челюсть онемела вся, не чувствует. Ладно, потом поговорим, сейчас надо с врачами проблемку одну порешать, чтобы потом она в ПРОБЛЕМУ не переросла.
