И дальше, так же спокойно продолжаю:
— Я бы тебя точно посадил, потому что человек, который стреляет людям в лицо — должен сидеть, — тут «мелкий» несколько задёргался, но промолчал, — но мой друг просит решить с тобой вопрос по мирному, по-хорошему. Он говорит, что не хочет ни с кем ссориться — ведь живут они тут. И он, и жена и сын работают тут же и не хотят проблем с местными. Добрые они, — поясняю, — а я — нет. Я считаю, что преступник должен быть наказан. Но, раз мой друг просит тебя не сажать, то в этот раз пойду ему навстречу.
Тут Колян выдохнул и кореша его загомонили:
— Это правильно, по-нашему — по-пацански.
Я поднял руку, прекращая их «базар» и продолжил:
— Но, ты стрелял моему другу в лицо, ещё бы три сантиметра выше и в висок попал бы. Что тогда? Да и сейчас он весь перебинтованный ходит, сколько лечение продлится, никто не знает. Работать точно пока не сможет. Поэтому справедливо будет, если ты лечение и моральный ущерб оплатишь.
Бурый понимающе кивнул и полез в карман — похоже, именно к такому повороту событий был готов. Торжественно достал пачку денег и бросил на стол:
— Я так и думал. Вот, целая «котлета». Передай на лечение, — и как-то гордо так оглядел своих дружков.
Я, не дотрагиваясь до денег, спокойненько и говорю:
— Так это на лечение, а за моральный ущерб?
Тот сразу сник:
— Вам, что-ли, ещё платить надо?
— Мне не надо, я за кровь своих друзей деньги не беру — ему все пойдут.
Колян полез в другой карман, достает ещё одну пачку денег и уже совершенно поникшим голосом спрашивает:
— А ничего, что там часть баксами?
Я чуть не засмеялся, но сдержавшись, ответил:
— Да ладно, чего уж там. Поменяем.
Тут все разом загомонили, стали предлагать выпить за дружбу. Пришлось объяснять им, что дружат пусть с себе подобным, а мои друзья на Литейном сидят.
После этого спокойно пошел к машине, ещё раз сказав им: «А я всё-таки посадил бы, если бы не Вовка…»
В кафе Вовчик, Маринка с Сашкой сидят — уже извелись все, думали бежать навстречу. И первый вопрос, а не придут ли мстить, как жить теперь? Сажаю их перед собой, и говорю:
— Придут, я думаю — проставиться. Ведь Бурый, тебе, Володя, по-жизни теперь должен. Запомни — так, он сел бы, но ты меня уговорил… Вот, передал тебе на леченье и за моральный ущерб, — и с этими словами кладу на стол пачки денег.
Молча смотрят на меня. Ещё раз поясняю:
— Это ваши, с того козла «снял» за травму и на лечение.
Опять молчат, переглядываются. Пока не понимают…
Тут Сашка, сын их:
— Офигеть, вот это да! Круто!
Вижу, начинает доходить:
— А это нам? За что?
Устал я что-то объяснять, сижу, молчу.
Тут Сашка заорал:
— Да чего неясного! Дядя Юра с этого урода за папку денег «снял». Вот это да! Вот это круто!
Теперь до всех дошло, наконец. Маринка одну пачку денег в руки хватает, начинает мне в карман совать — давай, мол, пополам, а сама плачет, руки трясутся. Не верит, что так всё обошлось. А Вовка всё спрашивает: «Точно, не придут? Можно не бояться?»
Уезжая, попросил обо мне особо не распространяться — друг с Литейного и всё…
Рассказывали потом, что приходили «гаражные», действительно, водкой угощали. И Вовку, и Сашку с друзьями. Благодарили, что их кореша от тюрьмы спасли, ментам не сдали.
Слухи о происшедшем быстро по микрорайону разнеслись. Как ни странно, но в кафе больше не хулиганили, а авторитет моего друга вырос, если не до небес, то где-то близко. Ну и слава богу.
На «упавшие с неба» деньги Вовка с женой съездили в отпуск домой, крышу перекрыли на доме Маринкиных родителей, да себе тряпок всяких накупили. Одним словом, деньги пригодились.
29
А на следующий день, не успел я утром изучить «дебиторку», присланную из филиалов, как прибежал грузчик из нашего магазинчика и кричит: «Юрий Викторович, Гуля просила срочно подойти к ней. Там ОМОНовцы с неё чего-то требуют».
Бросаю всё и бегом несусь в магазин, ломая голову над «ОМОНовцы». При чем здесь они? Ну, если бы ОБЭП, тогда было бы понятно, а ОМОН-то здесь причём? Непонятно.
Прихожу, в магазине действительно пара сержантов в серо-голубом камуфляже. Спрашиваю, а что случилось-то. Потом, не дожидаясь ответа, интересуюсь, а где найти их старшего.
По предыдущему опыту общения с ОМОНовцами знаю, что, если хочешь что-то выяснить, то разговаривать надо с офицерами, и только — все остальные для разговоров не годятся, они для другого. Уж такой отбор в эти подразделения, специфический.
Нашёл на рынке старшего лейтенанта, представляюсь начальником службы безопасности торговой компании, которой и принадлежит данный магазин на этом рынке. Спрашиваю, чего его подчинённые хотят от моей жены? Заместитель командира роты, как выяснилось, увидев здесь, на контейнерном рынке, человека в костюме и галстуке, да ещё и спокойно, без заискивания и страха, говорящего с ним, несколько подтянулся и стал объяснять, что их два взвода в настоящее время собираются отправить в Чечню, на смену наших же ребят. А снабжение продовольствием и чем-то там ещё не так чтобы очень хорошее… Тут я кивнул головой — верю. Ну, тогда годы такие были. Вот они двумя взводами и приехали на наш рынок попросить, исключительно на добровольной основе, местных торговцев, помочь защитникам конституционного порядка продуктами и сигаретами. Четыре коробки тушёнки им уже, исключительно добровольно и бесплатно, азербайджанцы выделили, да по паре коробок конфет и печенья, а теперь идёт сбор сигарет. Без сигарет на войне никак…
Глядя в честное лицо старлея и его правдивые глаза, я охотно поверил, что наши азербайджанцы действительно, только из уважения к горячо любимому ими ОМОНу, добровольно запихивают в их машины тушёнку, конфеты и еще что-то, я не рассмотрел. Ну, любят у нас своих защитников, чего там скрывать! Последнюю рубаху готовы отдать…
Думаю, а ведь ребята, смех-смехом, действительно под пули отправляются.
Посмотрел на всё это и говорю:
— Подожди, старлей, сейчас вернусь.
А сам к Бокову быстренько. Влетаю в кабинет и сразу:
— Игорь Юрьевич, там ОМОНовцы на рынке азеров «трясут», сухой паек в Чечню собирают. Давайте дадим ребятам с собой чего-нибудь от нас, на том свете зачтётся.
Игорь Юрьевич рассмеялся и говорит:
— В Чечне не я, в общем-то начинал. Но ребята там, действительно, наши, так что выдайте им коробку «Примы» и коробку «Беломора» — нормально будет. Я, ведь, тоже в армии служил в своё время, а Командиркиной скажите — эти сигареты за мой счёт, пусть спишет.
