Владе показалось, что железные обручи печали, сковывавшие ее сердце, начинают разламываться, осыпаться ржавыми кусками, давая возможность вздохнуть глубоко и свободно. Эта шутливая пикировка друзей умилила ее. Она со страхом вспомнила свое эмоциональное подземелье, в которое заточил ее муж.
Какое счастье, что можно открыто смеяться над приколами близких ей людей, быть беззаботной! Какое счастье, что у нее есть Дим. Ее мужчина. И сейчас этот мужчина гладит ее обожающим взглядом.
— Ну что, готова, соблазнительница моя? — Дорохов готов был обнять весь мир от радости. Вот еще одна страничка их семейной летописи «Первое совместное купание»
Однако долго плавать ни Владе, ни Диму не хотелось. За относительно короткое время знакомства он так измучили друг друга состоянием холодной войны, что сейчас, выяснив, наконец, отношения, просто хотели быть вместе, без зрителей, который с пирса указывали, что делать, вернее, чего не делать.
Конечно, представление об этом «вместе» у них немного разнилось. Влада просто таяла от счастья, представляя себя в надежном кольце рук Дима. А тот никак не мог ограничить свое воображение целомудренными объятиями. Но пока еще было немного времени, чтоб дать мыслям, которые, как скакуны, хаотично носились в их головах, хоть чуть-чуть упорядочиться.
Выйдя на берег, Дим взял полотенце и нежно обернул мокрую, подрагивавшую от прохлады и волнения Владу.
— Снимай купальник, — скомандовал он, как «старший по званию». Хотел сделать это непринужденно, как заботливый партнер, однако сексуальный подтекст выскочил, как черт из табакерки. Поэтому получилось — хотел как лучше, получилось, как всегда. Нервно сглотнув подступивший комок, он задержал дыхание. От желанной девочки его отделяет мокрый кусок эластана или какой-то еще ерунды. Сердце заколотилось, требуя от хозяина, наконец, определиться с линией поведения.
Он обещал быть бережным! И по глупости еще что-то там ляпнул о терпении. Этот пункт можно вычеркнуть, потому что его уже, как пацана, потряхивает от предвкушения.
— Я в полотенце не сниму! — трогательно улыбнувшись, сказала Влада. — Я в кабинку пойду.
— Ага, в темную кабинку, одна! Еще чего! Я с тобой.
— В кабинку? — изумленно ахнула Влада. Дорохов и не думал наглеть до такой степени, он собирался просто рядом постоять. Но законы Вселенной гласят, что мысли и слова материальны. И прозвучавшее слово в «кабинку» уже его мозгом и остальными независимыми от него частями расценено было как призыв к действию, обратного хода у которого не было.
Молча подхватив на руки Владу, он, зашагал к «переодевалке».
Прикрыв дверь, он поставил девушку на ноги, развернул полотенце. Влада, много раз представлявшая себе близость с этим восхитительным мужчиной, сейчас замерла. Его действия были решительными и в то же время бережными, и она просто доверилась ему.
Дим повесил полотенце на крючок, и, прильнув к губам девушки жадным поцелуем, оголил одно ее плечо, затем второе. И когда по сбившемуся дыханию Влады понял, что она ждет продолжения, стянул вниз купальник, придерживая за талию, помог из него вышагнуть. Кровь безумно пульсировала в паху. И только мокрые плавки давали возможность хоть немного придать своим действиям благопристойности. Иначе он, теряя голову от безумного желания, сейчас развернул бы ее спиной, и просто отодвинув мокрую эластичную ткань, ворвался бы в ее лоно без прелюдий. Жестко и резко.
«Дорохов, следи за дорогой!» — призвал он на помощь дятла — контролера. Задержав дыхание, он аккуратно промокнул кожу девушки полотенцем, сжал грудь сквозь хлопок, легонько потерев пальцами соски. Влада вытянулась, словно тугой лук. Отбросив всю шелуху предрассудков, она отдалась его рукам и губам. Сладко подрагивала от его прикосновений, ловила их каждой клеточкой, как исстрадавшийся от жажды цветок впитывает капли дождя.
Дим подхватил ее под попу, подняв так, что ее маленькие упругие груди оказались на уровне лица. Захватив ртом полукружие, он прошелся языком по ареоле, втянул в себя, слегка покусывая вершинку. С почти животным удовлетворением отметил, что тугой комочек расправился сразу же под его языком и превратился в нежный остроконечный холмик. Несмытая соль добавляла остроты ощущений, приправляя спонтанность и непреднамеренность этого сладкого безумства.
Обласкав вторую грудь, Дим почувствовал, что его выдержка на пределе. На мгновение поставив девушку на пол кабинки, одним движением стащил свои плавки.
Тяжело дыша, он снова притянул ее к себе, заставляя покрыться мурашками от соприкосновения со своей мокрой кожей. Огладив ее спину, рука Дима спустилась вниз, коснулась нежных складочек. Проведя пальцем, он с восторгом почувствовал, что пальцы легко, словно по влажному шелку, скользят по ним.
Шумно выдохнув, он снова подхватил свою девочку на руки. Слегка согнув одну ногу в колене, он усадил ее, как на стул. Влада интуитивно закинула ноги ему на поясницу, скрестив их. Руками ухватилась за его плечи и закрыла глаза, дрожа от волнения, страха и предвкушения.
Дим слегка отстранил ее от себя, ровно на то расстояние, которое требовалось, чтобы войти в нее. Помедлив несколько секунд, давая своей девочке возможность раскрыться, он с рыком вбился в нее. Едва сдержался, чтобы не выматериться от разрывавшего плоть крышесносного смешения боли и наслаждения. Девочка была настолько тугая, что он боялся порвать ее. Но почти животная страсть заставляла убрать дятла из головы и дать волю жгучему желанию. Сцепив зубы, чтоб задавить стон, он входил в нее до самого основания, с восторгом чувствуя, как она жарко прижимается к нему.
За гранью сознания мелькала мысль, что Влада не успеет получить оргазм из-за его напористости и недостаточной подготовки. Но мужской эгоизм, сегодня делавший погоду, отогнал их прочь. Еще несколько жарких толчков и он содрогнулся от мощнейшей разрядки. Он впился в губы девушки, терзая и сминая их, чтобы не исторгнуть звериный крик наслаждения.
Прижавшись всем корпусом к девушке, Дим переводил дыхание, усмиряя бешеный ритм сердца. Вся «тяжесть содеянного» начала доходить до его сознания. Он как варвар, как викинг — завоеватель захватил пленницу, жадно набросился, дал волю своей похоти. Но, как ни старался, раскаяние не приходило. Возможно потому, что он чувствовал мягкие ладошки Влады, нежно поглаживавшие его спину и сейчас, после того, как он перестал терзать ее.
Конечно, он не слышал выбитых страстью жарких всхлипов, не чувствовал вонзающихся ему в спину ногтей, музыка его имени не слетала с ее искусанных губ.
Эта девочка просто приняла его. Ласково льнула к нему. Щемящая нежность затопила все потайные уголки его прагматичной души. Сколько же им предстоит узнавать друг друга! Сколько сказать!
Осторожно сняв себя Владу, он ту же ухватил ее за талию, чувствуя, что ноги у нее подрагивают.
Из души рвалось: «Девочка, моя! Я люблю тебя». Но он понимал, что слова, выплеснувшиеся в порыве страсти, могли приравниваться к пьяному базару, поэтому притормозил.
