Денис подошел сзади к Аксинье, и, придавая своему поступку видимость дружественности, обнял ее за плечи и буквально выдернул из-за стола.
— Дамы, господа, похищаю эту нимфу, которая все равно ничего есть не будет, — улыбнувшись, как Чеширский кот, Денис потащил за собой ошарашенную нимфу.
Выбравшись из зала, он нашел неприметный угол, где можно было поговорить. Выражение дружелюбности тут же слетело с его лица, как листок, сорванный порывом ветра.
— Ты зачем это сделала? — угрожающе рыкнул он.
— Ты о чем? — однако святая невинность в ее распахнутых глазах фонила фальшью.
— Что ты творишь, Аксинья?! Ты же умная девушка, а ведешь себя как тупая пэтэушница! И не вздумай мне сейчас сказать, что это не ты! Зачем ты это сделала? — гнев Дениса понемногу стал испаряться, как мокрое пятно на солнце. Ему даже стало жаль погрязшую в болоте мелочной мстительности бывшую подружку. — За что ты так ненавидишь Светлячка?
Аксинья молчала, кусая губы и боясь разреветься. То, что она действовала под влиянием минуты, было слабым оправданием. Подлость — она и в Африке подлость.
— Аксинья, черт тебя дери! Ты можешь объяснить, чем ты думаешь?
— Я ревную, — еле протолкнула она сквозь спазмированную глотку.
— Что? — от изумления Денис чуть не поперхнулся словами. — Ты же только деньги считать умеешь! Ты сама решила, что простой сисадмин не чета тебе и решила окучить Данила. И заметь, я тебя не обвиняю в этом. Твое право. Вот теперь скажи, как вырулить из этого говна? Ты Светика подставила. Не удивлюсь, если она там, как ты, без аппетита копается в каком — нибудь салате и глотает слезы. Заставить тебя с микрофоном прямо на весь мир признаться, что это ты сбила импульс? Или не заставить, но тогда все будут хихикать над Светой? Я не сторонник этих глупых прилюдных признаний, но оставить все как есть я не могу. Это значит сейчас опять всем испортить настроение. Люди приехали отдыхать.
— Денис, не надо прилюдно, — в страхе Аксинья вжала голову в плечи, представив себе последствия своей нелепой выходки.
— Короче, я спрошу Светлячка, если она потребует твоей крови, не взыщи, это будет справедливо. Хотя я сильно сомневаюсь, что потребует. На этот случай у меня такой вариант. Ты прекращаешь всякие военные действия в отношении нее и изыскиваешь возможность загладить свою вину. Не знаю, как. Если узнаю, что ты ее третируешь, будешь уволена. Я тебе гарантирую. Во-первых, незаменимых нет, а во-вторых, не одна ты имеешь чуйку. Кивни, если поняла.
Аксинья облегченно выдохнула и закивала головой.
Глава 31
Денис отправился в зал, чтоб сказать Светлячку: «Я с тобой!», однако, окинув беглым взглядом веселую компанию, убедился, что ее здесь нет. Сердце противно заныло. Ну этого ж и следовало ожидать! Он схватился за телефон, однако противные гудки явно дали понять, что абонент не желает ни с кем общаться.
— «Ну, глупенький Светлячок! Где ж ты есть? Давно в скаутов не играл», — подумал он и чуть ли не рысью помчался в лес.
Пробежав несколько дорожек, он вернулся назад и ринулся к озеру. Почему-то подумалось, что именно там проще всего обниматься с печальками. И интуиция его не обманула. В маленькой, будто специально спрятанной беседке на самом краю цивилизованной зоны, он увидел светленькую косичку и вздрагивающую спинку. Девушка сидела на лавочке, обхватив руками колени и уткнувшись в них лицом. Подходя ближе, он услышал тяжкие всхлипывания, полоснувшие острыми когтями сопереживания его сердце.
— Светлячок, — осторожно позвал он, боясь испугать.
Девушка не отозвалась, очевидно, погрузившись в свое горюшко, она потеряла связь с миром.
— Светлячок! — уже настойчивей и громче прозвучало обращение.
Света вздрогнула и обернулась, заставив его пожалеть, что без крови отпустил Аксинью. Во взгляде девушки было столько боли и растерянности, что Денис буквально впечатал кулак в дерево, ободрав при этом костяшки пальцев. Ему нужно было выплеснуть злость, снова закипевшую в нем от осознания неразрешимости ситуации.
Он зашел в беседку и как куклу снял Свету с лавки, поставив на ноги перед собой. Одной рукой обхватив ее спину, другой он принялся нежно гладить ее по лицу.
— Маленькая моя потеряшка! Перестань плакать, — ласково приговаривал он. — Солнышко мое светлое. Родничок мой чистый. Все хорошо!
Девушка замерла — никто и никогда не говорил ей таких слов. Она подняла глаза, вся синева которых утонула в слезах, и Денис почувствовал, что никакая сила не сможет его удержать от безумства. Он мягко, но уверенно захватил ее губы жадным поцелуем. Его язык настойчиво устанавливал свои правила, командовал, жарко убеждал, что все хорошо, что есть только здесь и сейчас. Повинуясь чувственному порыву, он запустил руку под кофточку девушки, и его горячая ладонь принялась ласкать нежную кожу, проходясь по цепочке позвонков, оглаживая талию и выбивая из груди поймавшейся потеряшки испуганные полувздохи — полувсхлипы.
Света, ошеломленная резкой сменой событий с минуса на плюс, поддалась этой шоковой терапии и робко ответила на завоевывающий поцелуй. От соприкосновения губ, словно по оголенным проводам, по коже пробежали острые искорки желания. Тяжелый, жарко пульсирующий комок удовольствия, зародившись где — то в районе горла стремительно несся вниз, сметая на своем пути сомнения, горькие переживания, всю боль и обиду, обжигая и даря неизведанное наслаждение. И все тело ей казалось воздушным, освобожденным из плена недолюбленности и разочарований. Сейчас, от этого нежданного, как подарок Судьбы, поцелуя перестал существовать весь мир. Каждое движение губ любимого мужчины отзывалось томительным спазмом внизу живота, ей хотелось раствориться и распасться на атомы, чтоб собраться обновленной и счастливой. Несмело она обвила руками его талию, почувствовала под ладонями крепкие мышцы. «Пожалуйста, только не останавливайся, прошу тебя!» — пойманной птичкой билась в мозгу мысль. Никогда в жизни ей не приходилось испытывать ничего подобного, потому что только поцелуй любви может так взрывать эмоции, которые захлестывают и горячими волнами обжигают все тело. «Пожалуйста, не останавливайся!» — молила каждая клеточка, задыхающаяся от любви.
Света доверилась этим сильным рукам и настойчивым губам. «Только не останавливайся», — молила душа, едва познавшая сладость единения с другой, сладость волшебного парения над ошметками реальности.
«Только не останавливайся», — просила ее неизбалованная внутренняя девочка, которая практически никогда не получала подарков.
Замирая от мучительного томления, Света знакомилась с языком Дениса, перехватывала его губы, стараясь запомнить каждую секунду блаженства, похожего на сон. Сон, на который она не имела права. И как всегда, мозг, этот отвратительный контролер, как тупой дятел, стал вбивать гвозди в мягкое, неуверенное, будто краденое счастье.
— Денис, — задыхаясь, прошептала она, скользнув губами по гламурной щетине и оставив жаркую дорожку коротких, оправдывающихся поцелуев на его шее.
