Подмосковье. Январь 1999 года. Павел
Вскоре приехал наряд. Опросили ничего не понимающих деда и бабушку, затем Злату и Павла. Злата рассказала, как проснулась среди ночи и увидела пожар, как будила стариков, как все вместе тушили. Павел добавил лишь, что услышал крики, выглянул в окно и всё понял, позвонил пожарным и бросился помогать. Больше никто ничего пояснить не мог.
Всех отпустили, настоятельно посоветовав пойти спать, на кухне остались только старший из милиционеров, представившийся Владимиром Лялиным, и сосед. Злата уже в дверях обернулась и удивлённо посмотрела на Павла, тот лишь ободряюще улыбнулся и кивнул: всё в порядке, не волнуйся. Она ушла. Бабушка порывалась остаться подождать, вдруг милиционерам ещё чайку захочется или пирожков, но Злата отправила её и деда спать, а сама села у камина ждать развития событий. Страшно хотелось подслушать, но воспитание не позволило. Поворчав про себя на неумолимую во всём, что касается порядочности, бабушку и строгих родителей, воспитывавших её слишком уж правильно, а заодно и на деда, установившего в доме крепкие толстые межкомнатные двери, через которые ничего не было слышно, Злата взяла давнишнее вышивание, которое всё никак не могла закончить, поудобнее устроилась в кресле и постаралась отвлечься. В сложившейся ситуации ей оставалось только ждать.
На кухне невысокий крепкий парень, основательно заросший щетиной, потёр красные усталые глаза, отложил бумаги, потянулся и спросил:
- Павел, ну ладно они. Но ты-то что, тоже ничего не видел и не слышал? Ну, сам подумай, как-то картина не складывается. Живут себе два чудесных старика, дед с бабкой, никого не трогают, ведут хозяйство, с соседями дружат. Все их любят, все уважают. Дочка с зятем работают в Англии, с ними же живёт младшая внучка. Старшая в школе трудится обычным учителем, ни в чём криминальном не замечена. А тут вдруг пожар. Да не простой, а, натурально, поджог. Поджигали, полив какой-то горючей дрянью, да и огонь распространялся из нескольких очагов. Внучка их, кстати, как её…
- Злата, - подсказал Павел.
- Да, Злата… Уж больно интересная девчонка, не находишь?
- Чем это?
- Да я про внешность всего лишь. Красавицей не назовёшь, максимум симпатичной, но ведь глаз отвести невозможно. Просто иконописный лик какой-то. Удивительно, - он покачал головой.
Павел задумчиво пробормотал:
- По чести, от тебя не можно глаз отвесть; но что к тебе влечёт?.. загадка непонятна! Ты не красавица, я вижу… а приятна! Ты б лучше быть могла; но лучше так, как есть…
- Ты что? Ты стихи, что ли, сочинять начал? – Лялин встревожено потрогал лоб Павла. Тот отмахнулся:
- Не я это. В смысле, не мои это. Не говори глупостей. Это Иван Дмитриев аж в тысяча семьсот девяносто пятом году написал… Лучше скажи, ты Злату зачем спрашивал, где школа находится? Думал, если рядом, не ученики ли пошалили? – Павел задумчиво крутил в пальцах большую чашку, в которую ему налила чай соседка.
- Ну да… Так и думал. Всё-то ты у нас понимаешь. Полагал, грешным делом, может, двоек понаставила во второй четверти каким обормотам. Но это вряд ли. Кому захочется из Марьина сюда тащиться, чтобы училке подгадить?
- Володь, ты пока их допрашивал, я в гостиной альбомы её школьные смотрел. Знаешь, такие на выпускной иногда учителям дарят? Там одни восторги, охи и ахи. «Ах, Злата Андреевна! Ох, любим, не можем. Как жить после школы без Вас будем, даже не представляем!» Ну, альбомы – это понятно. В них по законам жанра положено в восторгах и благодарностях рассыпаться. Но там ещё полно всяких открыток, записок и даже писем от уже выпускников. Из армии ей пишут, обо всём рассказывают, как служится, с какими девушками встречаются. Создаётся впечатление, что у них полная любовь и взаимопонимание были в школе и есть сейчас. Всё про неё в превосходной степени: самая умная, самая добрая, самая понимающая, весёлая, сердечная, деликатная, смелая и так далее, и тому подобное. Я, когда читал, комплекс неполноценности себе нажил, про меня вряд ли так кто скажет и напишет.
- Ты что, в её бумагах без разрешения рылся?! Вот уж от тебя не ожидал! – грозно спросил Владимир и в демонстративном возмущении воззрился на Павла. Тот усмехнулся:
- Да нет, я у деда разрешения попросил. Старики Златой гордятся до ужаса. Она для них свет в окошке. Родители лет десять назад как уехали работать в Лондон, так только наездами и бывают. Младшая внучка с ними отправилась. Ей сейчас семнадцать, значит, аж с семи лет примерно её и не видят почти старики. А Злата с ними осталась, отказалась уезжать. Они её растили. Она для них главная радость, гордость и утешение. Вот дед и обрадовался возможности своей любимицей похвастаться. Так что всё прилично и пристойно. Не волнуйся... Ты начал размышлять, да прервался. Какие ещё мысли есть?
- Не знаю, что и думать. Старики тоже, вроде, никому настолько насолить не могли, чтобы их спалить решили. Повторюсь: эксперт мой однозначно говорит, что поджог. Там и следы какого-то горючего вещества остались на снегу, и несколько очагов возгорания, что подтверждает бабулька из дома напротив. Ей не спалось и она видела, как загорелось сразу по всем углам. Что, как сам понимаешь, трактуется однозначно.
- А эта бабуля никого не видела у кухни?
- Да нет, не видела. Она полуслепая, но огонь-то сложно не разглядеть, а человека в темноте пойди увидь… Ну, давай, думай, думай! Это ж твои соседи, а не мои! Кому могли помешать? Кого достали?
- Да не понимаю я! - Павел был растерян. - Старики милейшие. Я их знаю без году неделю, но уже влюблён в них обоих. А остальные соседи их и уважают, и обожают. Отправь своих гавриков опросить. Услышишь одно и то же: золотые люди, тем помогли, тех поддержали.
- Да отправил уж, - устало вздохнул Владимир, - Прав ты абсолютно. Вся улица после пожара на ушах, помогали-то всем миром, никто ещё спать обратно не залёг. Поэтому опросили многих. Ни один слова плохого про них не говорит. Но ведь почему-то их подпалили! – он в раздражении коротко стукнул обеими ладонями по столешнице. – Ладно. Сейчас домой. И спать, спать, спать. А потом думать, думать, думать.
Павел только забрался под одеяло, улёгшись на диван, стоявший прямо перед камином, когда раздался звонок. Владимир недовольно пробурчал в трубку:
- Спать не получается. Думы одолевают. А скажи-ка мне, друг ты мой сердешный, где их собака (а она у них имеется, и не маленькая - я в доме миски видел) нынче ночью была, и почему она лай не подняла, когда поджигатель по участку с канистрой шастал? Или она у них диванная и бестолковая?
Павел сразу подобрался и в тон другу ответил:
- А скажу я тебе, дорогой ты мой, что собака вчера утром бесследно исчезла, и мы со Златой её дотемна искали, но безрезультатно.
- Опаньки! – удовлетворённо пропел Лялин. – А вот это интересно-о. Пропала, говоришь? Или ей помогли пропасть, чтобы ночью лай не подняла?
Москва. Январь 1999 года. Злата
Их парни проигрывали. Злата с девчонками прыгали на морозе, сгрудившись вдоль бортика катка, горячо болея за своих. Пока не помогало. Одиннадцатый класс соседней гимназии выигрывал у них всухую. Злата чуть не плакала, видя расстроенные глаза своих девочек и слыша ликующие вопли соперников.
