- Да. Что-то не так?
- Если узнают, что докторша слила тебе информацию, девушку уволят.
- Не уволят, я позаботился. Сам файл из анатомички достал Рой. Алисия просто подсказала пароль, - откинулся я на спинку кресла. – Сверь список, Джереми.
- Сверю. Слухи ползут, Конард, - помолчав немного, прогудел Джереми. – Вчера возле бара кучковались жандармы.
- Пусть. Возможно, они даже нам помогут.
- Полагаешь, убийце на них не насрать?
- Может и насрать, но чем больше внимания, тем осторожнее ему придется действовать. А то он трупы раскидывает, как конфетти на Рождество. Есть что-то новое по пушерам?
- Мы следим за одним мужиком, но там глухо сейчас. Такое чувство, что пока все замерло. Ты сегодня появишься в «Берлоге»?
- А надо? – я все еще сидел с закрытыми глазами, перебирал по привычке костяшки пальцев.
- Пока Кристин не…
- Переставь кого-нибудь из ресторана или стейк-хауса, - поднялся я на ноги. – Какое-то время придется поработать в таком режиме.
- Понял, босс, - прозвучало как-то слишком многозначительно, но я не стал обращать на это внимания, отключился и направился на кухню. Жрать хотелось зверски.
Пока взбивал омлет, думал о том, что, может, дело не во мне… Или не столько во мне, сколько в «Берлоге»? Предложения о продаже сыпались с завидной регулярностью. Особенно участились в последние несколько месяцев.
Омлет шипел на сковородке, в кофеварке булькал кофе, а я просматривал почту, в поисках тех самых писем с «выгодными предложениями», когда на пороге кухни появилась Кристин. Потирающая глаза и немного сонная, она несмело мне улыбнулась, тонкие ноздри дрогнули, уловив запах еды.
- Доброе утро, - тихо поздоровалась девушка, скользнув на соседний стул, взгляд блуждал по моей груди. Рубашку после душа я не надел. А у Крис растрепанные волосы, мой халат и чертовы бинты на шее, как напоминание моей неосмотрительности, беспечности, глупости.
Там, в больнице… Черт!
Когда мне сообщили о нападении на Хэнсон, я был на стройке… А дальше… Будто кто-то сдвинул что-то у меня в мозгах, как перемкнуло рубильник. Какой-то очень важный рубильник. Никогда в жизни мне не было так тяжело, так невозможно сложно взять зверя под контроль. Я выжал из машины все, что можно. Но взбесился еще больше, когда увидел девушку в том гребаном коридоре, совершенно одну, с этими бинтами, еле стоящую на ногах. И запах желания, разлитый в воздухе: ее тупого волчонка и… волчьей докторши.
Стае повезло, что мне никто не попался, никто не подвернулся под руку. Убил бы. Злость даже сейчас все еще туманила мозги, заставляя стискивать челюсти и… тревога за Крис…
Удушливое, сводящее с ума чувство.
Интересно, в какой именно момент я успел так вляпаться?
С другой стороны, какая, в сущности, разница?
- Доброе утро, маленькая, - улыбнулся, откладывая планшет в сторону, возвращаясь к плите. Еще несколько минут, и завтрак будет готов. – Надеюсь, ты не против омлета?
Девушка почему-то ничего не ответила, а через миг я ощутил движение воздуха за спиной, и запах волчицы стал острее, гуще.
Маленькая ладонь на моей спине заставила застыть, почти не дышать. Дыхание обожгло стальной плетью кожу, мягкие губы – как выстрел под лопатку.
- Крис… - предупреждающе прохрипел.
- Т-ш-ш, - прошептала девушка, - не отвлекайся, а то останемся без завтрака.
Серьезно, блядь?
Я невидяще уставился на долбанную сковородку, сжал руками столешницу, ощущая ткань халата, понимая, что Крис слишком близко.
А ее губы снова коснулись спины. Легко, невесомо, едва ощутимо, как струи ветра на озере. Она положила обе руки мне на плечи, прижимаясь еще крепче. Укус ошпарил кислотой, следующий поцелуй забрал остатки дыхания. Она убивала меня. Ничего не делала, по сути, но убивала. Поцелуи оставались все такими же легкими, едва заметными, невесомыми, но… Она ставила меня на колени этой нежностью, осторожными поглаживаниями плеч, предплечий.
Воздух осколками битого стекла врывался в легкие, шумело в голове.
Я зажмурился, выключил чертову плиту, склонил голову.
Надо держать себя в руках.
Это все… не так… не секс... не прелюдия к нему, это что-то совершенно другое… И от этого другого было почти больно, невыносимо. И так же невыносимо охренительно.
А Кристин словно издевалась: поцелуи стали чаще, но еще невесомее, почти неощутимыми. Меньше мига, и я, подавляя рычание, жду, где почувствую ее губы.
Девушка гладит мои предплечья, и влажный язык скользит вдоль позвоночника. И от этого меня сминает, выносит, раздирает.
И опять поцелуи: лопатки, плечи, к шее и вниз, ладони скользят по бокам, перемещаются к животу.
- Кристин… - рычу, потому что больше невозможно сдерживаться, потому что дышать невозможно, думать невозможно, оставаться неподвижным невозможно.
В ответ мне только короткий, хриплый смешок. Маленькие ладошки скользят по бедрам, прикасаются к паху.
Укус в плечо и ласкающие движения языка после, как очередной смертельный выстрел.
- Я хочу тебя, Конард Макклин. И я хочу, чтобы ты понял, - грудной, низкий, дрожащий шепот, такой же невесомый, как и все, что здесь происходит, как ее поглаживания и поцелуи, - это не благодарность, не тошнотворное «спасибо», это мое обещание. Слышишь, оборотень? – пальцы сжались вокруг члена, Крис потерлась о меня лицом, с шумом втянула запах.
- Слышу, - с рыком, ревом, почти стоном.
- Вот и хорошо, - выдохнула волчица в шею и укусила.
К черту…
Я развернулся, схватил девушку за плечи и набросился на губы, подталкивая Крис к столу, пробираясь руками под халат, стараясь помнить о том, что нужно, необходимо быть осторожным. Предельно аккуратным. Надо все сделать правильно.
Моя проблема была в том, что до этой истории с Крис и ее предложением, я ни разу никого не проводил через первое новолуние. Да и зачем? Если в баре всегда можно найти кого-то на ночь. А тут малышка-Хэнсон и ее девственность. Пришлось изучать информацию по делу. Изучал я тщательно, потому что лишней боли Крис причинять не было абсолютно никакого желания, важно было все сделать правильно.
Черт, да какое правильно в таком деле может вообще быть?
Кого-то заводит грубость и ругательства, кому-то надо шептать нежности на ухо, кто-то любит долгие прелюдии, а у кого-то сносит крышу от простого прикосновения в нужном месте, легкого поцелуя.
Я почти трусил. Чувства почти те же, как перед первой охотой или первым обращением. Крис нельзя было навредить или испугать. Плюс оставался Аллен и его долбаная стая.
Но все это сейчас не имело почти никакого значения.
