Через десять минут мне наконец-то удалось набрать номер Конарда. Но… только гудки. Макклин не подходил к трубке.
Чертов волк! Ты же не расстаешься с телефоном! Так какого хрена… Где ты, Макклин?
Я с трудом переключила телефон на автодозвон, подняла халат, намереваясь все-таки положить его в корзину для белья. Но стоило мне поднять крышку, как я забыла вообще про все. Там… Там сверху лежала футболка Макклина в его крови. Оборотень порезался вчера вечером, когда разделывал очередного кролика. Всего несколько капель в самом низу.
Но… как же божественно они пахнут. Как… Я уронила на пол халат и телефон, не отдавая себе отчета в том, что делаю, вытащила футболку, уткнулась носом в багряные капли, вдыхая и вдыхая, не имея сил остановиться. Я опустилась на пол рядом с корзиной, прислонилась к стене и натянула рубашку, закрыла глаза.
Макклин все еще не отвечал.
Дерьмо!
Через полчаса меня совсем скрутило, я тихо скулила, сидя все на там же месте, мечтая сдохнуть, лишь бы не испытывать этого.
А Конард все еще не отвечал. По-прежнему лишь длинные, монотонные гудки в трубке, по-прежнему боль. Ужасная, невыносимая боль. Желание настолько сильное, что хочется выть, хочется скрести руками по полу, хочется вылезти из собственной кожи. Снова поднялась температура, снова было нечем дышать.
А еще через полчаса я не выдержала. Сбросила Конарда, написала ему сообщение и позвонила тому, кто всегда был рядом несмотря ни на что. Я набрала Маркуса.
Потому что просто больше не могла терпеть и наконец-то завыла в голос, катаясь по полу, совершенно теряя разум, не в силах больше бороться с собой, с инстинктами и зверем внутри. Мне нужна помощь.
Глава 23
Маркус Джефферсон
- Марк, может хватит? – Арт стоял у дальней стены зала и наблюдал за тем, как я остервенело раз за разом швыряю баскетбольный мяч в корзину.
- Хватит или нет, мне решать, - огрызнулся, снова вбивая свой временный снаряд в пол. Бесило. Меня все бесило, хотелось с кем-нибудь подраться, пустить кому-нибудь кровь. Прошла почти неделя с того момента, как Макклин забрал Крис, как она решила остаться у него, выбрала его! Черт!
Я не проигрываю, я никогда не проигрывал. Я просто не был рожден для проигрыша. А тут мне надавали по носу, как сопливому щенку! Поднасрал собственный отец! И я все еще не мог до конца осознать то, что чувствую к Головастику.
- Кристин плохо…
- Заткнись! – рыкнул, делая очередной бросок. Мяч врезался в корзину с такой силой, что затрещало защитное стекло.
Проблема была в том, что мне тоже было хреново. И только в одном я уверен точно, я не собираюсь спускать в канализацию двадцать с лишним лет нашей дружбы из-за того, что отцу вздумалось поиграть в Бога, из-за того, что не смог вовремя остановиться… Вот уж нет. Совсем нет. Правда, надо теперь найти слова, способ… поговорить с Кристин спокойно, постараться удержать себя в руках. Я общался с Реми о возможностях омег. Я очень долго общался с напыщенным французиком три дня назад, пытаясь выяснить, насколько все дерьмово. Оказалось, что даже простой телефонный разговор, голос Кристин, способен оказывать влияние, если она это не контролирует. А по всему выходит, что не контролирует совершенно. Так себе новости. Интонация, тембр, слова – все имеет силу, даже ее вдохи и выдохи. Головастик – очень сильная омега. А я очень большой кретин.
- Ты не хочешь…
- Не хочу, - снова перебил я Колдера. – Единственное, чего я сейчас хочу, набить кому-нибудь морду. И это не просто оборот речи. Мне надо спустить пар.
- Ну так набей морду мне, - усмехнулся Арт, делая шаг ко мне. А я так и застыл с мячом в занесенной для броска руке.
- Не искушай, - покачал головой.
- Почему? – Колдер еще приблизился.
- Потому что я ведь размажу тебя. Размажу и не замечу.
- Можешь, конечно, попробовать. А вообще ты придурок, Джефферсон, и поверь, мне хочется набить тебе морду не меньше.
- Что…
- Сегодня должен приехать волк из совета. Сегодня, вполне возможно, последний день, когда ты видишь и разговариваешь с Эмили Бартон.
- Эмили никуда не едет, - усмехнулся я.
- Марк…
- Ее никто не отпустит, кто бы ни приперся из совета. У Бартон на носу новолуние.
- С чего ты взял? – Арт выглядел неподдельно озадаченным.
- Ты разве не чувствуешь? – удивился в свою очередь. – Ты потерял нюх?
- С моим нюхом все в порядке, - дернул Колдер головой. – Запах Эм не изменился.
Слова друга заставили дернуться, рука дрогнула, и мяч улетел куда-то в сторону трибун, отскочил от первого ряда и откатился к двери.
- Колдер, серьезно…
- Джефферсон, серьезно, - передразнил меня оборотень, обрывая на полуслове. В глазах плескалось раздражение и упрямство. – Ты вообще давно видел Эм? Разговаривал с ней?
- Я…
- Ты! Ты, мать твою, будущий альфа, Марк. И ни черта не знаешь, что творится в твоей стае. Эмили останется до родов Анны, «заучка», - скривился Колдер, подходя ко мне почти вплотную, - пакует чемоданы. Почти все упаковано, на самом деле. Аллен не давит на нее только из-за Анны, но поверь…
- Так чего ты хочешь от меня?! – прорычал, дернув головой, всматриваясь в напряженного волка напротив. В странную кровавую темноту его взгляда. Артур был очень зол.
- Хочу, чтобы ты прекратил наматывать сопли на кулак и вмешался! Хочу, чтобы остановил Эм. Ты уже просрал Головастика, не просри теперь…
Я зарычал в этот раз, не сдерживаясь, двинул Артуру в челюсть, другой рукой заехал куда-то вбок, под ребра. Плевать, на самом деле, куда бью. Лишь бы бить. Лишь бы заставить оборотня заткнуться, сделать так, чтобы он собственными зубами подавился. Злость… Горячая и мутная, как слишком густой кленовый сироп, как смола, затопила сознание. Крошкой битого стекла вошла под кожу, прорезала вены и просочилась в кровь, вбрасывая в мозг иглой толщиной в волос яд адреналина.
Колдер почти не сопротивлялся, не пробовал особенно закрываться или атаковать, просто сгибался пополам от каждого следующего удара, отступал назад, дергался, как марионетка на ярмарке, сплевывал кровь.
Зверь внутри меня сходил с ума, рычал и скалился, царапался. Словно он изголодался по ненависти, словно она была необходима ему сейчас, гораздо больше, чем мне, словно он наслаждался каждым ее проявлением, каждым моим ударом.
И я продолжал вбивать в Колдера свою злость почти так же, как недавно вбивал баскетбольный мяч в потертый пол. Мигала над головой одна из ламп, долетал сквозь открытые окна шум ветра в кронах сосен, слышался скрип моих кед и глухие звуки ударов, сбитое дыхание. Все, как в тумане, все, словно сквозь слипшуюся вату.
