Только это слово билось в сознании, только это слово оставалось в нем.
Я, мать его, успел.
Страх сжимал яйца всю дорогу, пока мы ехали в стаю Джефферсона. И стоило признаться хотя бы самому себе, я давно так не боялся. Я вообще не боялся. А тут скрутило и сжало, почти выпотрошило.
Я снова накосячил… И этот косяк мог стоить слишком многого. Сраный мобильник сдох с самого утра, еще в баре, а понял я это только, когда вернулся домой и обнаружил выломанную дверь и густой, слишком густой даже с учетом всего происходящего запах Кристин.
Почему умер телефон, времени разбираться не было. Времени вообще ни на что не было. В первые мгновения я психанул так, что раскурочил к чертям раковину в ванной. А потом несколько секунд пялился на белые осколки, стараясь вернуть себе спокойствие.
Сорвал домашнюю трубку в гостиной и набрал Колдера.
Я опоздал всего на несколько минут. Разминулся буквально на несколько мгновений. Это тоже бесило.
Вот только была и хорошая новость… Относительно, конечно, хорошая, но тем не менее. Я не удивлюсь, если Аллен просто не подпустит меня к Крис. В отличие от сына этот оборотень мог и умел играть грязно.
Вот только… со мной ему все равно не тягаться.
В город приехал член совета. И я знал оборотня, знал достаточно хорошо, хоть и с натяжкой, но даже, пожалуй, мог назвать его другом. К тому же Дилан был мне должен. Да и не откажется он подергать за яйца стайных: член совета все-таки, а у них своеобразные развлечения.
Круг и данное накануне Крис обещание тоже проблемой не являлось. Теперь.
Я собрал парней, дернул Дилана и помчался в стаю, стараясь гнать от себя мысли о том, что не предусмотрел, не подумал… Почему Хэнсон не позвонила в «Берлогу»? Джереми? Почему новолуние наступило так резко?
Вчера мне казалось, что у мелкой в запасе еще несколько дней…
Мог ли волк ошибиться?
Черт!
Наверное, мог… Это первое новолуние на моем опыте, Крис – первая волчица, которую я собирался через него провести… Слишком велика была вероятность ошибки.
Отстойное оправдание, если честно. Попахивало чем-то щенячьим, жалким…
Но…
Но я успел…
Надавать по морде сопляку Джефферсону, конечно, хотелось, как и его папаше, но я ограничился лишь необходимым минимумом. Кристин, когда узнает, будет и без того не особо счастлива.
Я, наверное, даже понимал парня в какой-то степени: когда ты молод, когда инстинкты берут верх над разумом, когда живешь в стае… слишком сложно не ошибиться, слишком просто пойти на поводу у гормонов.
Что ж… надеюсь, сегодняшний круг парня чему-нибудь да научит. Очень надеюсь.
Я влетел внутрь дома на утесе, шарахнул дверью о косяк и ринулся на запах Крис. На ее жалобные стоны, почти крики.
Потерпи, маленькая.
Дом на утесе…
Все должно было случится не здесь… Но… как уж вышло.
Хэнсон была на первом этаже, громко стонала, выгибаясь на кровати, блестели капельки пота на коже, на изодранном когтями покрывале – капли крови… не ее… Эмили Бартон.
Отчаянная девчонка, Эм… Надеюсь, она знает, что делает…
Очередной стон и сведенное судорогой тело волчицы.
К черту все!
Стоило мне сделать шаг к постели, как Кристин открыла глаза, повернула ко мне голову. Волосы разметались по обнаженным плечам, из одежды – только майка, мокрое насквозь белье и ее запах… Она была укутана им, завернута в него, как в саван, как в полупрозрачный шелк. Он дразнил, манил, звал. Почти ставил на колени.
- Конард, - прохрипела Кристин, из уголка глаза скатилась слеза. – Мне плохо…
Настоящая агония в глазах и на лице.
Меня прошило, протащило почти физически через ее боль. Откликнулось моментально тело, появились клыки, вздулись вены, и звенели мышцы.
Кристин снова тихо застонала.
А я накрыл ее губы своими, провел руками вдоль тела, влажного, очень горячего тела. Кристин тут же выгнулась, вжимаясь в мои ладони, ерзая.
Из глубины глаз девушки на меня смотрела волчица, клыки во рту влажно блестели, дыхание стало еще чаще.
Я осторожно накрыл ладонью грудь, другой рукой стянул нижнее белье, погладил пальцами лоно. Там было очень влажно и горячо. Это сводило с ума, забирало остатки разума и те крохи контроля, который еще оставался. Ее волчица звала зверя, звала мужчину.
Моя, моя Кристин Хэнсон, подо мной, вокруг.
Мечущаяся, стонущая, извивающаяся от простых прикосновений, от легких, незаметных касаний, хнычущая.
Черт!
Я с шумом втянул носом воздух, развел ноги девушки шире. Прелюдии будут потом. Ей слишком больно и плохо.
Она тут же замерла, застыла, стоило головке коснуться входа, распахнула затуманенные страстью и болью глаза.
- Конард…
- Еще немного, маленькая…
Мои руки дрожали, скручивало все тело, выворачивало, тек по вискам пот, шипение рвалось из горла.
Очень тугая, очень жаркая…
Я опустил одну руку туда, где почти соединялись наши тела, нашел пальцами сосредоточение ее желания и слегка надавил, одновременно подаваясь вперед, разрывая преграду, входя до упора.
Кристин выгнулась дугой, чуть ли не касаясь головой подушки, обнажив горло, когти впились в мои плечи, крик разнесся по комнате.
Низкий, полный облегчения крик, продирающий до основания.
Пришлось снова замереть, на несколько долгих минут настоящий агонии, пришлось заткнуть волку пасть, чтобы окончательно не свихнуться. Ей надо привыкнуть ко мне, а мне надо попытаться обмануть собственные инстинкты.
Задача казалась почти невыполнимой.
Со зверем внутри бороться тяжело. Со зверем внутри и с извивающейся, умоляющей Кристин – невозможно.
Я склонился к лицу девушки, нашел губы и скользнул языком в рот, переплетая наши дыхания, прижимаясь к волчице, не позволяя ей двигаться.
Не сейчас, маленькая.
Кристин утробно и глухо прорычала мне в рот и укусила за губу, тут же слизав кровь. Тонкие пальцы запутались в моих волосах, прижимая еще плотнее, стройные ноги обвились вокруг бедер.
Кристин почти нападала.
Безумие.
Ярость.
Голод.
Я глотнул воздуха и опять ворвался в ее рот, подавляя, подчиняя, заставляя сдаться на милость моих движений.
Слегка сжал полную грудь, обхватил сосок пальцами.
- Конард, пожалуйста…
Крис прижалась еще теснее, немного поерзав.
