Эллис с Лили побежали к машине. С третьей попытки Эллис завел мотор и выехал на шоссе. От адреналина его руки тряслись.
– Брайарсбург, вот куда увезли Келвина. Округ Сассекс. – Подсвечивая себе фонариком, Лили изучила выкраденные страницы. – Это должно быть… полчаса езды на север?
– Около того. – Эллису потребовался миг, чтобы сообразить: Лили хотелось поехать туда прямо сейчас. – Для визитов уже чересчур поздно.
Эллиса не волновали правила приличия. Просто заявиться в чужой дом незваными, да еще и незнакомыми гостями было не лучшей стратегией.
Но прежде чем он успел привести еще какие-то доводы, Лили ответила:
– Если директор обнаружит пропажу страниц утром, он может предупредить эту семью.
Эллис обдумал слова Лили. Она была права!
Черт, она всегда была права!
Перегнувшись к заднему сиденью, Эллис пошарил рукой в своей рабочей сумке.
– Указывайте дорогу, я буду рулить, – сказал он Лили и вручил ей карту.
Глава 38
Где-то по пути они свернули не туда. На самом деле даже дважды. Езда по незнакомым шоссе и грунтовкам сама по себе довольно непредсказуема. А уж тем более в безлунную, дождливую ночь. А с учетом усталости, накопившейся у Лили за неделю, не удивительно, что она неправильно прочитала карту. Два раза…
Возвращение на верную дорогу стоило им и времени, и нервов. На извинения Лили за ошибки Эллис заверял ее: «Ничего страшного». Но только потому, что так следовало говорить. Он все больше и больше замыкался в себе, и в ответ на его нараставшее отчуждение в Лили все сильнее активизировалась самозащита. Их настроение трансформировалось в чудовищного третьего пассажира. И когда они наконец нашли Тиликум-роуд, Лили хотелось только одного: поскорее добраться до места назначения.
Машина замедлила ход, они опустили свои окошки – шансов разглядеть дом сквозь стекла, залитые дождем, почти не было. В салон хлынули запахи сырой земли и мокрой соломы, а с ними вместе и капли небесной влаги, быстро намочившей их сиденья и одежду. Лишний повод для раздражения, хоть и мелкий на фоне стоявшей перед ними задачи.
– Вон какой-то дом, – указала Лили на огни в стороне от дороги.
Неужели Келвин был уже так близко от них?
– Поищите почтовый ящик.
Лили напрягла зрение. Вокруг расстилались поля. Келвин оказался в месте, очень сильно напоминавшем потерянный им дом. Вот уж ирония судьбы! Утешительная и в то же время жестокая…
– Вон он! – Свет передних фар выхватил из темноты жестяной ящик.
Эллис притормозил на таком расстоянии, чтобы можно было прочитать на нем надпись. И протер лобовое стекло ручной щеткой стеклоочистителя. Документы остались на коленях Лили – имена и адрес супругов-усыновителей уже запечатлелись в ее памяти.
– Это не их дом, – вздохнула она.
– Тогда высматривайте другой.
На этот раз в тоне Эллиса Лили не услышала раздражения. Да и в чем ее было теперь упрекать? На карте дорога была короткой. Нужный им дом стоял где-то рядом.
Машина медленно покатилась вперед, а Лили снова сосредоточилась. Тарахтение мотора заглушали шум дождя и стрекот сверчков.
Еще один не тот почтовый ящик. И еще один… На четвертом не было никаких обозначений, и погашенный в доме свет говорил о том, что его жильцы уже легли спать. Эллис посчитал нужным проверить другие дома, пообещав вернуться назад, если потребуется. Но чем дальше они отъезжали от этого дома, тем сильнее терзала Лили уверенность в том, что он был «тем самым».
– Мы можем, наконец, вернуться к тому дому?
Это значило, конечно, разбудить его обитателей. Но в сельской глубинке ложиться спать в начале десятого вечера было нормальным. А им необходимо было изложить свое дело раньше директора приюта.
Эллис кинул на Лили оценивающий взгляд. Словно хотел понять – она действовала по наитию или из нетерпения. Независимо от своего вывода Эллис ответил:
– Я повернул назад за этим холмом.
– Спасибо, – процедила Лили.
Недовольно поурчав на оставшейся половине подъема, драндулет с облегчением выдохнул и накатом покатился вниз. Эллис направил его к обочине и пошел на разворот. И в этот самый момент Лили заметила еще один почтовый ящик. Фары высветили на его белой стенке черные буквы:
– Стоп! – воскликнула Лили, и Эллис остановился.
Буква «Е» была наполовину стерта, «И» разъедена ржавчиной, но это действительно была фамилия. И она соответствовала той, что значилась в документах, подписанных Бобом и Адой Гентри.
– Это они! – Сердце Лили затрепетало.
Эллис наклонился к ней – только за тем, чтобы выглянуть в ее окошко.
Вдалеке перемещался огонек, кто-то шел с фонарем. А потом фигура исчезла в том, что, похоже, было домом.
– Хоть кто-то не спит, – бодрясь, пробормотала Лили.
Эллис согласно кивнул. Но решил обойтись без бега к финишной черте. Он поднял стекло своего окошка и попросил то же сделать Лили. И медленно поехал под размытой дороге. Под колесами заверещали потревоженные камушки гальки.
Они припарковались у сарая.
– Говорить буду я, – сказал Эллис. Но в его заявлении не было ни заносчивой самоуверенности, ни намека на снисходительность.
И Лили поняла: его отстраненность в дороге объяснялась задумчивостью. Эллис пытался найти нужные слова, правильный подход. Ведь каждое оброненное слово могло оказаться решающим.
– Вы уверены? – все же переспросила она. – Если хотите, я могу начать разговор…
Конечно, ее беседа с директором приюта плодов не принесла, но зато она попрактиковалась!
– Я все натворил, мне и расхлебывать, – повернулся к ней лицом Эллис. – Келвин у них всего несколько месяцев. Только бы они согласились поговорить с Джеральдиной. Думаю, они ее поймут. Она – порядочный, заботливый человек. И она – родная мать Келвина. Если люди здравомыслящие, разве они смогут ей отказать?
– Конечно, не смогут, – сказала Лили.
Теперь она оказалась в роли той, кто должен был зарядить Эллиса уверенностью. Независимо от клокотавших в ее груди страхов, Лили сумела даже выдавить улыбку:
– Я пойду с вами.
Эллис кивнул; глаза парня блеснули признательностью.
И они под дождем поспешили под козырек крыльца. Двухэтажный сельский дом был типовой конструкции, выкрашен в светлый цвет. Эллис, даже не поколебавшись, постучал. Но ожидание им обоим показалось мучительно долгим.
Наконец входная дверь наполовину приоткрылась. За защитной сеткой они увидели женщину с керосиновой лампой в руках. Женщина была в домашнем халате и тапочках; на плече лежала коса, искусно сплетенная из длинных густых волос. На удлиненном овале лица плясали желтые блики от лампы.
