– Снаружи он поразил меня, – честно ответила девушка, – но он производит впечатление чрезмерной помпезности и не может сравниться с прекрасным замком вашего сиятельства.
Князь засмеялся.
– Я подумал то же самое после того, как первый и единственный раз, побывал у барона.
– А что вы думаете о самом бароне? – спросил князь Николас.
Его тон подсказал Алете, что юноша уже слышал от брата о том, что гостье барон не понравился.
Она серьезно ответила:
– Мне кажется, что он очень похож на свой замок!
Все вокруг рассмеялись, а князь Джозел заметил:
– Вы дали очень дипломатичный ответ, мисс Линк. Не стоит заводить врагов, пока обстоятельства не принудят вас к этому.
– Вам хорошо так говорить, папенька, – воскликнула Мизина. – Все окружающие слишком боятся ссориться с вами, поэтому у вас врагов нет.
– Я был бы более польщен, если бы ты сказала, что меня любят за мои хорошие качества, – отшутился князь.
– Такого просто не может быть, – ответила ему дочь, – и это касается всех нас!
– Что ты хочешь сказать? – спросил князь Миклош.
– Всех Эстергази окружает какая-то особая аура, – ответила его сестра. – Люди сразу замечают ее и уже не считают нас обычными людьми.
Алета поняла, что девушка смогла выразить словами то, о чем сама она только что думала. Опередив всех остальных, она произнесла:
– Мне кажется, что если люди умны и интеллигентны, они ищут чего-то настоящего и правдивого, не обращая внимания на внешний лоск. Мне хотелось бы, чтобы меня любили только из-за меня самой, а не по каким-то другим причинам.
При этих словах она заметила взгляд мистера Хейвуда и поняла, что говорит, как леди Алета Линг, а совсем не как «мисс Линк».
– Конечно, – быстро добавила она, – нельзя сравнивать таких людей, как вы с вашим великолепным дворцом, с таким заурядным человеком, как я.
Оговорка вышла не слишком убедительной, и все же Алете показалось, что никто не заметил, что она чуть не выдала себя.
Оказалось, что Эстергази любят поспорить – этим они очень напоминали французов.
Они стали обсуждать, может ли положение или богатство помешать тем, кто оным владеет, быть людьми.
– Разве можно представить себе, – горячилась Мизина, – чтобы кто-нибудь назвал Папу Римского или императора «заурядными» людьми?
– Для меня женщина всегда женщина, будь она императрица или крестьянка! – уверенно заявил князь Николас.
Вся семья знала, что он по уши влюблен в императрицу Елизавету.
– Честно говоря, я считаю, что Мизина права, – завершил спор отец. – Если бы все были одинаковы, общество оказалось бы разрушено.
– Вот и хорошо! – отозвался на это князь Николас.
Алета заметила, что князь Миклош не стал принимать участия в споре.
После ужина Мизина великолепно играла на пианино. Алета с удовольствием слушала красивую венгерскую музыку и мелодии Иоганна Штрауса.
Она не заметила, что слегка покачивается под вальс «Голубой Дунай».
Князь Миклош смотрел на нее с таким выражением, которое заставило ее смутиться.
Когда, наконец, вечер подошел к концу, он проводил девушку до лестницы.
Мистер Хейвуд заканчивал разговор с князем Джозелом, и князь Миклош сказал так тихо, что его расслышала только Алета:
– Я так счастлив, что вы здесь! В вашем сияющем платье вы кажетесь не только частью фонтана, но и частью моего дома.
– Вы… вы мне льстите, – весело ответила Алета.
– Я говорю серьезно, – ответил князь. – Я не сомкну глаз всю ночь, и с нетерпением буду ожидать утра!
Он взглянул ей в глаза, и Алета не смогла отвести взгляда.
Поднимаясь по лестнице вместе с мистером Хейвудом, она снова и снова говорила себе, что не должна воспринимать слова князя всерьез.
Он всего лишь очень романтичен, – а кто не романтичен в Венгрии?
Глава 6
Одеваясь к ужину, Алета думала, что сегодняшний день был лучшим в ее жизни.
Сразу же после завтрака они ездили на новых, только что приведенных в конюшни лошадях.
Они были не так хороши, как те, которых князь отказался продать, но большинство из них были молодыми и обладали великолепными задатками.
По выражению лица мистера Хейвуда Алета догадалась, что он был более чем доволен теми скакунами, которых доставил князь.
Когда они ехали верхом, Алета неизменно оказывалась возле Миклоша.
Мистер Хейвуд ездил сам по себе, внезапно заставляя лошадь брать барьеры, чтобы испытать ее.
Он мог внезапно сорваться в галоп, а потом вернуться еще более довольным, чем раньше.
– Это безнадежная затея, – сказала Алета князю Миклошу после полудня. – Мой дедушка, похоже, не может решить, какая из лошадей лучше.
Князь рассмеялся:
– Уверяю вас, мы просто мечтаем продать тех лошадей, которые не нужны нам самим.
– Вот в чем все дело! – отозвалась Алета. – Вы, просто жадина!
– Я, жадина не только в том, что касается лошадей.
При этих словах князь посмотрел на девушку с тем самым выражением, к которому она уже начала привыкать.
Всякий раз, увидев это выражение, она чувствовала некую дрожь в груди.
Алета уже поняла, что с князем ей не просто интересно – ей нравилось быть рядом с ним.
«Когда я вернусь домой, – думала она, – я никогда уже больше не увижу его, так что бессмысленно позволять себе такие чувства!»
Но и подавить их она не могла.
Она прекрасно понимала, что ее сердце замирает, когда князь делает ей комплимент.
– Вы слишком хороши для того, чтобы быть настоящей! – говорил он. – С того самого момента, как я встретил вас, я не могу поверить, что вы настоящая.
– Однажды мой отец сказал, что если короля уколоть, у него пойдет кровь, а значит, это живой человек.
Она ожидала от князя остроумного ответа, но вместо этого он смотрел куда-то в сторону.
Бросив на него удивленный взгляд, Алета инстинктивно поняла, что он хочет сказать, что мечтает поцеловать ее.
Эта мысль совсем не шокировала ее.
Она совсем не чувствовала брезгливости, которую испытывала, когда барон говорил о ее губах.
«Должно быть, это очень приятно, когда венгр целует тебя в Венгрии, – подумала она, – приятно и романтично».
