За день до отъезда герцога приехал мистер Хейвуд, чтобы в последний раз перед отъездом обсудить с ним некоторые детали своего поручения.
Они проговорили до вечера.
Мистер Хейвуд остался на ужин. Перед этим он послал к себе домой грума, и тот привез его вечерний костюм.
Когда Алета в новом платье – из тех, что специально были куплены для лондонского дебюта, – спустилась вниз, мистер Хейвуд произнес:
– Леди Алета, вы, несомненно, будете королевой любого бала, который посетите, точь-в-точь, как ваша матушка много лет назад.
– Мне никогда не бывать такой красивой, – ответила Алета. – Но я приложу все усилия, чтобы отцу не пришлось стыдиться за свою единственную дочь.
– О нет! Такого просто быть не может! – ответил мистер Хейвуд.
Его искренность понравилась Алете. Она знала, что понравилась этому человеку, и это знание несколько успокоило ее.
Она всегда боялась, что не сможет поддержать легенду о Лингах, род которых славился своей красотой на протяжении многих веков.
Лингов писали самые известные художники своего времени, а в галерее Ван-Дейка в Линге висели портреты, имевшие весьма заметное фамильное сходство с Алетой. Впрочем, она не меньше походила на других своих предков, запечатленных на висевших в гостиных портретах кисти Гейнсборо, сэра Джошуа Рейнольдса и Ромни.
«Я должна буду поддержать этот образ», – думала Алета.
Она понимала, что раз уж мистер Хейвуд заметил ее красоту, нет смысла так волноваться по этому поводу – а ведь два-три года назад она всерьез из-за этого переживала.
Тогда она находилась в «возрасте дурнушек» и частенько слышала, как друзья ее отца говорили:
– Как, неужели это Алета? Я-то думал, она будет похожа на свою мать, – а уж та была красавица, – которой не было равных.
Они вовсе не хотели обидеть девочку, но Алета каждую ночь молилась о том, чтобы стать красивее. И произошло чудо – ее молитвы были услышаны.
Теперь, глядя в зеркало, она видела черты, очень напоминавшие ее мать и других красавиц герцогинь.
И все же Алета до сих пор сомневалась в себе.
Поздно вечером, когда мистер Хейвуд ушел, Алета сказала отцу:
– Знаете, папенька, я так надеюсь, что мистер Хейвуд был прав, и я понравлюсь людям в Лондоне.
– Не людям, а мужчинам! – ответил герцог. – Уверяю тебя, дорогая моя, ты очень красива и с возрастом будешь только хорошеть.
– Вы… и вправду так думаете, папенька?
– Разумеется, – отозвался герцог. – Я уже присматриваю тебе мужа.
Алета застыла и ошеломленно уставилась на отца.
– М-мужа? – переспросила она.
– Ну, конечно же, – заметил герцог. – Если бы твоя мать была жива, она бы не меньше меня желала, чтобы ты сделала прекрасную партию и вышла замуж за человека, которого мы хотели бы видеть своим зятем.
На мгновение Алета умолкла, а потом негромко произнесла:
– Папенька… я думаю… что лучше сама… найду себе мужа.
Герцог покачал головой:
– Это невозможно!
– Но… почему? – спросила Алета.
– Потому, что в семьях королей и таких, как мы, дворян браки всегда устраиваются с особым тщанием.
Помолчав, он добавил:
– Ты моя единственная дочь, и поэтому я буду особенно строг к твоему будущему мужу. Я хочу, чтобы он, как говорят в народе, был тебе ровня.
– Но папенька, а что, если я… не буду любить его?
– Любовь приходит в браке, и к тому же, доченька, я найду такого человека, которого ты обязательно полюбишь.
– А если он… – тихо произнесла Алета, – если он… не полюбит меня… и женится только потому, что я ваша дочь?
Отец махнул рукой:
– Боюсь, что это неизбежно. Конечно, мужчина, если он аристократ, всегда надеется полюбить жену так, как я любил твою мать.
Герцог умолк, словно вернувшись в прошлое, а потом добавил:
– Но, как правило, он довольствуется тем, что французы называют «mariage de convenance», потому, что его голубая кровь должна смешиваться только с такой же, особенно если его невеста красива и сможет достойно продолжить его род.
Алета молчала. Наконец она произнесла:
– Мне кажется, что это звучит слишком холодно, словно девушка – товар на прилавке магазина.
– Все не так плохо, – чуть сердито отозвался ее отец. – Обещаю тебе, дорогая моя, что не заставлю тебя выходить за человека, который тебе не понравится.
– Я хочу… я хочу любить, – тихо сказала Алета, – и хочу… чтобы он любил меня просто потому, что я – это я.
– Многие мужчины будут любить тебя только за это, но когда дело коснется брака, я скорее выберу человека, который сможет сделать тебя счастливой, чем того, которого ты, в столь юном возрасте, выберешь сама.
– Что вы хотите сказать? – спросила Алета.
– Я имею в виду, – ответил герцог, – что молоденькие девушки, очень часто бывают обмануты мужчинами, владеющими даром очаровывать.
Немного подумав, он добавил:
– Иногда ласковые слова говорятся не просто так, если принадлежат холодному человеку, у которого вместо сердца кошелек.
– Вы хотите сказать, что я могу быть обманута тем, что человек говорит, а не тем, что он чувствует? – медленно произнесла Алета.
– Некоторые мужчины могут быть весьма красноречивы, особенно когда речь идет о деньгах и положении, – цинично заметил герцог.
Алета промолчала.
Она знала, что любой англичанин счел бы за счастье стать зятем герцога Буклингтонского.
А она была его единственной дочерью.
Конечно, большая часть состояния отойдет ее брату, который в тот момент был советником вице-короля в Индии, но и самой Алете кое-что достанется. Да и мать оставила ей довольно много денег.
Отец не упомянул об этом, но девушка была достаточно умна, чтобы понять, что в Лондоне найдется множество охотников жениться на ней, и не ради нее самой, а только потому, что она – дочь своего отца.
– Раньше мы не говорили об этом, – добавил отец, – но я собирался сделать это перед поездкой в Лондон.
После паузы он продолжил:
– Дорогая моя, будь благоразумна и предоставь все мне. Ты доверяла мне с самого рождения, и я не верю, что сейчас что-то могло бы измениться.
– Я люблю вас и доверяю вам, папенька, – ответила Алета. – Но мне хотелось бы быть любимой и любить так, как вы с мамой любили друг друга.
