— Что же случилось?
— Ты вообще знаешь, что такое тавромахия?
— Я слышала о ней. Это обряд.
— О, это больше, чем обряд, Данка. Это душа Ангенора. Все молодые люди, желающие вступить в отряд Королевских кирасиров, должны пройти сложнейшее испытание — приручение ангенорского быка. Это древнейшая из традиций, и даже король не имеет права её упразднить. В ней сама суть государства: быть сильным и выстоять перед лицом неминуемой гибели. Да, обряд никогда не был обязательным, но каждый год со всех краёв королевства в Паденброг съезжаются десятки достигших шестнадцатилетнего возраста юношей, готовых показать всем свою силу, смелость и бесстрашие, ну и получить кирасирское клеймо на затылке, которое стирает классовые различия между всеми сословиями и делает самым главным только качества настоящего мужчины. Кто-то из юношей обязательно погибает — иногда это единицы, иногда десятки, — но все понимают и принимают этот риск. Дав согласие, участники обряда сжигают за собой все мосты, оставляя для себя только два пути с арены: или верхом на быке, или в чёрном саване. Того, кто, проиграв, останется жив, ждёт вечный позор, потому что в Ангеноре с молоком матерей все до единого юноши впитывают одну простую истину — лучше умереть как мужчина, чем проявить малодушие и спастись.
— А как же Киран?
— Добровольным участие в тавромахии было даже для королевских сыновей, — улыбнулся Влахос, — хотя за всю историю существования династии Роксбургов ни один наследник трона не отказался от риска. Но их тавромахия имеет несколько иное значение. Альмандиновая корона — корона военного государства, и носить её сможет только тот, кто сумеет побороть свой страх. По мнению Осе, сыну не терпелось доказать, что он достоин её носить.
— А это было не так?
— Киран был славным, но, как наследник престола, он всегда стремился быть примером для окружающих. Я слышал, к шестнадцати годам он уже знал несколько языков, а таким навыком мог похвастаться только покойный король Эдгар, умел красиво говорить, великолепно сидел в седле и управлялся с любым холодным оружием. Как и его старшая сестра. Придворные сплетничали: если бы не её внезапно проснувшийся интерес к холодной стали, ничего бы не произошло. Где в тот день была охрана и няньки, не знал даже я. Вечера и Киран наперебой объясняли, что они просто отрабатывали удары и не собирались друг друга убивать. Принц настаивал, что виноват именно он, потому что сделал переход, который ни разу не отрабатывал, и толкнул Вечеру, поэтому она неправильно повернула руку и полоснула его лезвием по ноге.
Данка испуганно закусила губу.
— Осе разразился невероятным для него гневом, когда ему сообщили, что его сын ранен, и едва не ударил Суаве, которая бросилась защищать свою дочь. Он не мог понять, как вообще в руки детей попало настоящее оружие. Из-за этого едва не был казнён королевский камергер, который хранил ключи от всех дверей в замке, в том числе и от арсенала. Короля чудом убедили в том, что принц и принцесса, известные при дворе своими проказами, выкрали оружие из кузницы и обманом избавились от охранников, чтобы начать бой. Король, да и все остальные знали давнюю тягу Кирана поскорее попробовать себя в настоящем бою, но он отказывался верить, что это была инициатива его здравомыслящего сына. Но Киран был всего лишь мальчишкой, и ему хотелось быть похожим на короля Эдгара, который в этом возрасте уже, между прочим, разгромил армию баладжеров в Диких горах, тогда как сам Киран всё ещё учился драться на деревянных палках.
Рана оказалась глубокой, и Киран стонал от боли на кровати, пока местная ведьма Геза обрабатывала его рану мазями из подорожных трав и волчьих бутонов. Мои люди Вечеру к брату не пускали. Так приказал король, но на второй день Суаве всё же удалось убедить его открыть для неё двери. Слуги говорили, что Вечера до ночи просидела у кровати брата и читала ему книги. Они говорили, что принцесса выглядела подавленной, но король не мог думать ни о чём другом, кроме того, что теперь только чудо поможет его сыну уйти с арены победителем. На следующий день он принёс в жертву Хакону пятьдесят коней. Надеяться на высшие силы — это было единственное, что он мог сделать.
Благодаря травам рана на ноге Кирана затягивалась, но недостаточно быстро, чтобы он был полностью готов к тавромахии. Думаю, в голову Осе уже тогда начали закрадываться мысли об отмене участия его сына в этом кошмаре, но в борьбе с предрассудками он проиграл. Когда настал день обряда, принц был удручён и бледен, но божился перед лекарем и отцом, что его нога уже не болит и он сможет выстоять перед быком, ведь он сильный, смелый, бесстрашный, что он будущий король. Все знали, что это бравада, но гордость и страх Осе перед традициями не дали ему сделать шаг назад. Служанки говорили, что за час до битвы к Кирану в шатёр пришла Вечера, и они долго стояли, обнявшись, в дальнем углу.
К тому моменту, когда принц вышел на арену, весь Паденброг уже знал, что случилось, и знал, что у него не будет шанса уйти с арены победителем. Когда на арену, выломав открывающиеся ворота, выбежал чёрный бык, принц и сам понял исход этой битвы. Гнев — бешеная чистокровка с тремя парами рогов. Он бросился на жертву, едва та попала в поле его зрения. Это самый дурной из всех быков, когда-либо рождённых в королевстве. Его даже не кормили перцем перед обрядом, чтобы расшевелить. Чтобы разозлить Гнева, нужно было просто появиться на его территории, а таковой он считал всё, что он топтал своими копытами.
Киран не хотел выбирать этого быка, но в том году все остальные быки были слишком спокойными и вялыми для королевского отпрыска, и не было в королевстве человека, который не ожидал бы от принца, что он выберет именно эту красноглазую тварь.
Бой длился чуть больше трёх минут. Осе сидел в королевской ложе ни живой ни мёртвый и наблюдал за происходящим. Знаешь, Киран доблестно вёл бой, но по большей части защищался. Верёвка, которую выдавали каждому турдебальду, оказалась бесполезна, потому что Гнев и не думал подпускать его к себе. Он иногда лишь отходил к барьеру, капая слюной на песок. Только один раз Киран почувствовал преимущество, когда ему удалось забросить верёвку на бычьи рога, но в этом и была его ошибка. Наверное, он решил, что с перекошенной шеей животное ему покорится, но это лишь привело зверя в ярость. Гнев дёрнул за верёвку, принц споткнулся, и тут дала о себе знать его рана. Киран упал прямо под копыта животного. Быку не понадобилось много времени, чтобы ударить принца и сломать ему рёбра — я до сих пор помню этот вой. Люди ахнули и вскочили со своих мест. Я видел, как белая, как полотно, Вечера вжалась в своё кресло, королева схватилась за голову и закричала. Осе молча наблюдал за тем, как бык втаптывает в песок его единственного сына. Подоспели погонщики. Втроём они силой оттащили от тела обезумевшее животное, а толпа всё гудела, пока быка не увели за изгородь. Но наследник трона был уже мёртв.
— Это ужасно!
— Да, в тот день тьма опустилась на Паденброг саваном скорби. Всем было нелегко в это время. Осе приказал привести Вечеру и затем, выкрутив ей руки, заставил смотреть на то, что осталось от её брата. Тело принца, укрытое чёрным бархатным саваном, лежало в его опочивальне и представляло собой страшное зрелище. Вечера кричала от боли, но Осе это не остановило. Он долго давал ей пощёчины, а она и слезинки не проронила. Я даже испугался, что король схватит медный подсвечник или меч и убьёт племянницу. Я бросился за королевой. Когда мы с Суаве оказались на пороге, Вечера сидела, забившись в угол, закрывая голову руками, а Осе всё бушевал. Он угрожал, что казнит её за измену, за убийство, и Суаве бросилась дочери на помощь. В конце концов Осе выбился из сил. Уставший и заплаканный, он оставил нас в комнате наедине с телом и ушёл. Говорят, они проговорили с Суаве всю ночь. Королева с трудом уговорила Осе успокоиться. Я даже не представляю, чего ей это стоило. Вечера всё это время провела в своей спальне в ожидании приговора. Она не сомневалась, что теперь из замка у неё была только одна дорога — на плаху. Но утром король объявил, что отправляет её в Эквинский замок к родителям королевы. Единственное, о чём Суаве просила дочь, было просто ждать.
