— Да, у сожжённых монастырских ворот, — подтвердил Влахос.
— Уж не хотите ли вы сказать, что я снабжаю армию Теабрана оружием?
— Мы говорим, что ваши подданные, возможно, верны не тому правителю, — замялся Осе. — А это, в свою очередь, значит нарушение установленного мира и фактическое объявление войны. Едва ли этот клинок был единственным в руках Теабрана. Но нельзя снабдить целую армию оружием незаметно — арсеналы пришлось бы грабить слишком часто. Но банальная продажа, легальная или нет, значительно упрощает задачу. Вполне возможно, что вашим людям есть смысл проверить Частокол на наличие тайных торговых троп.
— Да, — снова перебила короля Вечера, — мы считаем, что Касария снабжает армию Ложного короля мечами и доспехами, что весьма сложно сделать у вас за спиной.
— Хоть кто-то здесь говорит, как мужик. — Тонгейр впился зубами в яблоко. — Значит, ты, — он ткнул мизинцем в принцессу, — и вы оба, — та же участь постигла Согейра и короля, — считаете, что я продаю оружие Теабрану, перед армией которого у вас всех трясутся поджилки, как у овец, которых ведут на заклание?
— Мы можем только предполагать, — проглотил оскорбление король. — Но из слов Иларха следует именно такой вывод. Ни одна другая сталь не похожа на касарийский колчедан, а доспехи армии у Аранских холмов не мог пробить ни один клинок.
— Вы обвиняете моих подданных или меня?
— Мы не хотим никого обвинять, — ответил Согейр, — но вывод напрашивается сам собой.
— У вас есть личная причина мстить Ангенору, — твёрдо заявила Вечера. — Ангенорец стал причиной самоубийства вашей сестры.
— Пожалуй, я буду вести переговоры с ней. — Тонгейр показал подбородком на кронпринцессу. — Хочешь правду, красавица? Год назад Теабран предлагал мне весьма выгодные условия торговли. Даже давал авансом сундук золота, так у него руки чесались прикарманить мои клинки, но я отказался от сделки.
— Неужели?
— Мне не понравилась рожа человека, которому ваш Ложный король заглядывает в рот. Настоящий король никогда не стал бы вилять хвостом перед чужаком, тем более с такой сомнительной биографией. — Он перевёл взгляд на Осе.
— Вы знаете Кукольника?
— У вас его тоже так кличут?
— Нам известны только слухи.
— Мы не утверждаем, что оружие Теабрану продаёте именно вы, — снова подал голос король в очередной попытке обойти острый угол. — Но факт остаётся фактом — касарийские клинки находятся у вражеской армии. Если это не ваших рук дело, помогите нам разобраться. Вполне может статься, что вы, как и мы, стали жертвой нападений Волков ночей.
— Касария находится далековато от Вильхейма, — заметил Тонгейр.
— Но Частокол и север Приграничья никто не патрулирует с тех пор, как Корбелы перешли на сторону Ложного короля. А баладжеры не мыслят так же, как мы с вами. У них свои законы и понятия о том, кто друг, а кто враг. Они воруют нашу соль ради наживы, почему бы им не ограбить и вас ради оружия, чтобы продать его Ложному королю?! — Осе не ожидал, что осмелится крикнуть на сына трона Касарии.
— Допустим, мои люди проверят Частокол, — спокойно ответил Тонгейр. — Что дальше?
— Найдите тайную тропу — поймайте торговцев, выдайте их нам, и корона не останется в долгу.
— Хотите меня купить?
— Отблагодарить.
С минуту никто не говорил ни слова — все следили за Тонгейром. Самрат не спешил нарушать молчание, но в лице его будто что-то изменилось. Глубокая морщина разрезала его лоб между бровями.
Тонгейр протянул руку за вторым яблоком.
— Ладно, сознаюсь, — наконец, обронил он и сломал яблоко пополам, не приложив к этому особенных усилий. — Был один случай некоторое время назад. Никому об этом знать, разумеется, было незачем. Однажды ночью кто-то напал на одну из моих оружейных у Гаты и вынес всё, что там было. — Самрат сжал кулак и раздавил половинку яблока, будто это была голова одного из воров. Зубы его оскалились, как у зверя, а лицо исказила злоба. — Двести клинков, около сотни мечей, полторы сотни полных комплектов обмундирования — всё, что мои кузнецы сносили туда несколько месяцев. Всё было украдено! — И он размозжил о столешницу вторую половину фрукта. — Мои люди тогда прочесали всю округу — заглянули под каждый куст, под каждый камень залезли, будто искали Серебристый ручей, но не нашли ни единого следа моего оружия — оно будто в воздухе растворилось. Тогда я решил, что Волки ночей добрались и до моих границ и увезли награбленное в Дикие горы, но, по всей видимости, путь их оказался более близким.
Осе воспрял духом:
— Почему вы не сообщили об этом мне? Я бы мог распорядиться и созвать отряд, который напал бы на их гнездо и вернул оружие…
— Да неужели?! — бесцеремонно оборвал его взбесившийся самрат. — Тогда почему ты раньше этого не сделал?! — выкрикнул Тонгейр. — Баладжеры нападают на Соляную башню каждый месяц, и никто из вас не спешит созывать отряд головорезов, чтобы выследить это проклятое ворьё! Хотите ко мне в доверие втереться? По всей видимости, вам очень нужна моя армия, если у вас хватает наивности полагать, что такими подачками вам удастся подкупить меня!
— Этот союз был бы взаимовыгоден, — попытался умерить его пыл Согейр.
— Чем? — Косматое лицо Тонгейра в ту же секунду оказалось в сантиметре от его лица, но легат совладал с отвращением.
— Тем, что соседним государствам во все времена было лучше дружить. К чему вам быть с нами в ссоре, если мы можем стать друзьями? А что до нападок на Вильхейм, то до тех пор, пока Теабран жив, в Паденброге каждый солдат на счету. Помогите разобраться с ним — мы разберёмся с баладжерами. Ни мы, ни ангенорские воины вам не враги.
— Враги? — изумился Тонгейр. — Да ваши кирасиры и пальца на ноге моих воинов не стоят. А знаешь почему, племянничек? Потому что ваши воины изнежены бабами.
— Ангенорские воины должны быть женатыми, — подтвердила традицию Ангенора Вечера, обратив на себя перекошенное гневом лицо самрата, — потому что в этом случае им будет что защищать помимо короля. Воин дерётся более яростно, когда война касается его лично, и…
— Кто тебе это сказал?
— Так говорил мой отец.
— Осе, отбери книги у этой дуры! Она слишком много читает про своего папашу и верит всему, что о нём пишут!
Вечера едва сдержалась, чтобы не кинуть Тонгейру в голову блюдо.
— Касарийские воины — кадерхан, — прорычал Тонгейр. — Знаете, что значит это слово? Оно значит — «обречённые». В мою армию могут вступить только те, кто обрёк себя на жизнь без души. Воры, убийцы, насильники — на руках моих людей больше крови женщин, стариков и детей, чем вашим пастухам может присниться. В их сердцах нет места такой ерунде, как любовь и сострадание, — для них это всего лишь пустые слова, существующие в лексиконе слабаков, как вы. Сила, кровь, убийство — вот, что такое кадерхан. Рядом с моими людьми вся ваша армия — сборище безруких детей! Им не страшно умирать. У них ничего нет. Им нечего терять. И потому они сильнее.
