— П-потому мы и просим о помощи, — заикаясь ответил Осе. — Тем более что мы теперь родственники.
— Она — баба, с которой спит внук женщины, которая когда-то была мне сестрой! — самрат ткнул пальцем в Вечеру, затем его колючий взгляд устремился с неё на легата. — Но Идалира перестала ею быть в тот момент, когда покончила с собой из-за тебя! Мне симпатична твоя Има, Согейр. Она похожа на касарийку даже больше, чем ты, но этого мало, чтобы я отправил своих людей умирать ради королевства того, кто когда-то отобрал у меня сестру!
— Тогда получается, что затея со свадьбой Вечеры и Альвгреда была лишней? — Лицо Осе побагровело.
Тонгейр пожал плечами:
— Могу поблагодарить за вкусного молочного поросёнка, король. Хотя бы ваша стряпня стоила того, чтобы тащиться в Туренсворд по вашим поганым дорогам.
— Так, значит, ты, — встал с места Согейр, — с самого начала не собирался нам помогать? Почему сразу не сказал?
— Чтобы упустить возможность посмотреть, как сам король Ангенора будет ползать у меня в ногах, умоляя о военной поддержке? Я бы заплатил за то, чтобы увидеть это снова.
— Паршивый ублюдок! — вскочила с места Вечера.
— Вечера! — воскликнул Осе.
— Прочь из Туренсворда!
— Вечера, замолчи! — Согейр всей душой жалел, что не успел вставить кляп в рот принцессы, хотя ему самому не терпелось дождаться, когда же самрат, наконец, уберётся из замка.
— Не замолчу! — ответила она. — Мой отец бы никогда не замолчал! В этом замке последнее слово всегда остаётся за королями! — Она перевела гневный взгляд на Тонгейра. — Вы здесь всего лишь гость, самрат, и вы осмелились плюнуть нам в лицо! Два часа! Даю вам два часа, чтобы собрать свои вещи и убраться из Паденброга!
Комната советов погрузилась в тишину — было слышно, как за окном завывает ветер, а потом Тонгейр засмеялся, и от его плотоядного смеха у растерянного короля похолодела кровь. И он смеялся так долго и громко, что казалось, стены залы покроются трещинами.
Наконец, он замолчал и вытер пальцами накатившие слёзы.
— Нет, это просто поразительно, что из всех присутствующих здесь мужчин только у ангенорской бабы оказалась пара яиц.
Вечера стиснула зубы.
— Ты не сдаёшься. Хотя что я говорю девице, которая смогла оседлать бешеного быка? Слабые мужики, которым ты должна бы подчиняться, хотят моих людей? Так тому и быть, Алмазный Эдельвейс, — сказал Тонгейр и ударил себя по коленкам, — я оставлю вам своих людей. В конце концов, должен же хоть кто-то в Паденброге драться как мужик. Не одной же тебе за всех отдуваться?
— Оставите? — пролепетал король, и лицо его просияло. — Оставите нам людей?
Тонгейр играючи подбросил в воздухе персик.
— Я оставлю вам орду. Орда касарийцев, говорят, тысяч кирасиров стоит. Чего стоят те семеро, что сторожат ваши Столпы, а? — Тонгейр ободряюще похлопал Осе по плечу. — Мимо них, говорят, и вошь не проскочит, а? Надеюсь, этим я заслужил благодарность его величества?
У Согейра даже сил не хватило растянуть губы в лживой улыбке.
— Конечно, — ответил Осе. — Ангенор в лице короля благодарит самрата за щедрость.
— Щедрость, — прохрипел самрат сквозь смех. — Щедрость! — И с этими словами он ушёл, хлопнув дверью.
Осе шумно выдохнул и снял тяжёлую корону.
— Орда касарийцев тысячи кирасиров стоит? Разве так говорят? — спросил он, повернувшись к Согейру.
— Нет, — ответил Согейр, — не говорят.
— Но касарийцы хорошие воины?
— Да.
— Тогда хотя бы орда, — пожал плечами король. — Конечно, я рассчитывал на большее количество людей…
И тут первый раз в жизни Согейр осмелился перебить короля.
— Тонгейр только что плюнул вам в лицо, мой король, — сказал он, — обычная касарийская орда состоит из пяти человек.
ГЛАВА 25
Падение
Королевские оружейники выковали для Вечеры парадную кирасу с оттиском бычьей морды на груди и подогнали под её размеры. Это была точная копия формы кирасиров за одним исключением — плетёный обруч кронпринцессы, который носила Вечера, теперь венчали её военный шлем, а на бордовом плаще из тяжёлого бархата переливалась золотом длинная морда быка, в то время как у остальных символ Роксбургов был чёрным.
— Вам к лицу военная одежда, — улыбнулась Данка, глядя на решительную воинственную красоту через зеркало.
— Думаю начать ходить только так — в платье с зелёным кушаком я будто голая, — ответила Вечера.
— Но в Ангеноре женщины не ходят в мужском наряде.
Принцесса ухмыльнулась.
— В Ангеноре женщины не участвуют в тавромахии.
Она ещё раз смерила своё отражение критическим взглядом и приняла из рук служанки начищенный щит.
— Теперь я готова.
Когда Вечера спускалась по лестнице в Красную галерею, её окликнул мужской голос. Одну из колонн подпирал спиной Эрнан Монтонари. Холёный, довольный, как кот, который только что сожрал огромную мышь.
— Окликать будете миртовых девок, — отозвалась Вечера, но того будто не тронуло её справедливое замечание. — Что вы хотите?
— Гулял сегодня по вашему плацу, — улыбнулся Эрнан, довольно потирая подбородок.
— Рада за вас. Это всё?
— Знаете, в Туренсворде одна из лучших площадок для солдат.
— Прикажу вышить эту фразу золотом на королевских салфетках. Я спешу.
Вечера попыталась уйти, но граф преградил ей дорогу.
— Стоять. — Его ладонь по-хозяйски легла принцессе на ключицу, и он толкнул её обратно. Толчок был лёгким, но от этого не менее сильным. Вечера больно ударилась затылком о мрамор.
— Как вы смеете?!
Но Эрнан не обратил внимания на её гнев.
— Вчера сын попросил устроить с ним учебный бой, и я согласился — не могу же я в чём-то отказать своему наследнику.
— Уберите руку, — прошипела Вечера.
— Перед боем, — граф и не подумал послушаться, — когда Лаэтан ждал меня на площадке, я решил выбрать для него меч — я всегда так делаю. Так вот, меня заинтересовали арсеналы короля, и я решил заглянуть в один из них. Даже не знаю, что меня потянуло именно в дальний угол, где хранится старое оружие для переплавки. Я разобрал один из сундуков с мечами, и знаете, что я нашёл среди старого железа? Оттиски для чеканки монет и печати на сургуче. Представляете?
— Кузнец хранит там старые оттиски, как и всё железо для переплавки. Уберите руку, или отрублю её по локоть.
Лицо Эрнана оставалось невозмутимым, несмотря на прямую угрозу.
— И даже оттиски с вензелем дома Элботов и лилией Теабрана Эссегридиона? Интересно, и как такая вещица попала в Туренсворд?
