Для этого упражнения группа вышла в центр зала, выстроилась по четыре в ряд и стала повторять движения за преподавательницей. Теперь помещение сотрясалось от громкого ритмичного «диско». Кэрол знала движения по занятиям во вторник, причем неплохо. И хотя она не выучит сегодня ничего нового, девушке было приятно, что несколько раз ее выделили как пример хорошего исполнения. Преподавательница несколько раз повторяла: «Смотрим на рыженькую», – и Кэрол не сразу поняла, что речь о ней. Девушка танцевала, поворачивалась, свободно взмахивала руками и наблюдала за собственными отражениями в зеркалах с одной стороны и глянцевой черноте окон – с другой. И увиденное ей нравилось.
За двадцать минут до конца занятия преподавательница снова сменила кассету. Диско сменилось незнакомой Кэрол регги-группой. Музыка снова стала громче, ритм ускорился, и ему практически невозможно было сопротивляться.
– Ну хорошо, – сказала преподавательница, – а теперь поимпровизируем. Разделитесь на команды по четыре и ждите у задней стены, когда я вас вызову.
Разделив группу, она жестом пригласила первую четверку выйти вперед. Кэрол никогда раньше не импровизировала, и ее гордость тут же уступила место беспокойству, как будто ее пригласили прочитать лекцию на еще не объявленную тему.
Но музыка ее увлекла, и, наблюдая за первой группой танцоров, девушка невольно начала притопывать ногой и покачивать бедрами ей в ритм.
– Настройтесь на музыку, – выкрикнула преподавательница без особенного толку. – Не смотрите на других. Позвольте телу следовать за музыкой. Позвольте ему двигаться свободно.
По мнению Кэрол, из первых четырех женщин только одна что-то из себя представляла – неприступная темноволосая девушка, которая поводила плечами и вскидывала голову так, будто действительно оказалась на карибском пляже в окружении десятка угодливых чернокожих мужчин. Кэрол гадала, что будет делать, когда придет ее очередь.
– Следующая четверка, – скомандовала преподавательница, и вперед выступили две женщины и двое молодых мужчин; первой группе пришлось прижаться к зеркальной стене. – Я сказала не смотреть на остальных, – с некоторым раздражением одернула преподавательница мужчин, которые беспечно танцевали вдвоем. – Закройте глаза, если нужно.
Четверо танцоров подчинились, и вышло у них предсказуемо неуклюже. Движением руки преподавательница показала, что следующей будет группа Кэрол. По ее команде девушка, две женщины постарше и последний мужчина вышли вперед.
– Закройте глаза, – велела преподавательница, – и почувствуйте музыку. Позвольте ей управлять вашим телом.
Кэрол беспокойно постучала ногой, пытаясь следовать совету, но, хотя музыка ей нравилась, глупо было думать, что она сможет ею управлять. Это, в конце концов, было просто нечестно. Она никогда не хотела стать хореографом.
Девушка внезапно подумала, что может станцевать «Мутаментос», Танец перемен, который выучила два дня назад. Он был более медленным и витиеватым и не слишком подходил к жизнерадостной музыке, но в нем было всего девять простых движений, и, если выполнить их в нужном ритме, Кэрол удастся протянуть время до выхода следующей четверки.
Девушка закрыла глаза и стала припоминать. В танце были два разных поворота, шаг в сторону, шаг назад…
Да, все верно. Труднее всего было вспомнить необычные движения рук и в какой момент их следует совершать. Было странно исполнять народный танец здесь, в институте; Кэрол опасалась, что выглядит глупо. Остальные женщины скорее всего выберут какие-нибудь живые и выразительные комбинации из современных танцев или выученные перед этим движения регги. Кэрол понадеялась, что преподавательница в ней не разочаруется, и открыла глаза.
Перед собой она увидела зеркальную стену и отражение преподавательницы. По какой-то причине женщина выглядела изумленной. Она переводила взгляд с Кэрол на двух других женщин, и ее глаза распахивались все шире. Кэрол мельком взглянула на остальных, и у нее перехватило дыхание: они, судя по всему, тоже танцевали «Перемены». Обе крепко зажмурили глаза, на их лицах изобразился невероятный восторг. Немного в стороне мужчина, тоже с закрытыми глазами, исполнял какие-то диско-номера.
Кэрол стало обидно; женщины явно жульничали. Пока Кэрол не видела, они открыли глаза и подсмотрели ее движения. Возможно, хотели над ней поиздеваться, а может, просто не знали, что делать.
Переведя взгляд обратно на преподавательницу, Кэрол обнаружила, что теперь та удивилась еще больше. Она смотрела на мужчину. Кэрол развернулась и взглянула на него. Теперь и он присоединился к народному танцу и двигался в одном ритме с остальными, хотя его глаза оставались закрытыми. С неожиданным возмущением Кэрол подумала: Так нечестно! Это ее танец. Остальные всего лишь повторяют за ней.
Теперь они все вчетвером двигались синхронно – одновременно топали ногами, одновременно кружились. Глаза остальных трех танцоров были закрыты. По залу гуляло эхо от ударов их ног. Зрелище было почти жутким. Девушка со смущением заметила, что выпуклость в лосинах у молодого человека увеличилась. Интересно, кто в группе вызвал у него такой интерес?
Преподавательница выступила вперед.
– Вы это что, отрепетировали? – выкрикнула она. – Все точно, до последнего движения, – и, не дав им времени ответить, велела последней группе выйти вперед.
Остальные трое отступили к зеркалам, но Кэрол отстала – трудно было прекратить танцевать; девушка все еще находилась во власти ритма. До нее смутно доносились голоса остальных.
– Я просто делал то, что велела мне музыка, – объяснял приятелям молодой человек. В зеркале Кэрол увидела, что оставшиеся четыре женщины, судя по всему, подхватили танец, наблюдая за ее группой: теперь и они с такой же точностью исполняли «Перемены».
Она хотела заговорить с ними, спросить, как они сумели так быстро выучить движения, но ее слишком занимало собственное отражение, то, как оно поводило бедрами, вскидывало голову и взмахивало руками, – и тут с резким, как выстрел, щелчком картинка в зеркале распалась на тысячу кусков. Потом за спиной у девушки раздался второй щелчок. Развернувшись, она увидела, как раскололось и обсыпалось одно из больших окон. Кто-то закричал. Люди у девушки за спиной отпрянули от осколков зеркала. Внезапно четверо танцоров остановились, открыли глаза и в недоумении уставились друг на друга. Преподавательница подбежала к магнитофону и выключила музыку.
– Наверное, детишки балуются с рогаткой, – сказал кто-то из мужчин.
– Там снайпер?! – выкрикнул кто-то. Женщины завопили и начали отступать к двери. Кэрол бросилась за ними, на бегу гадая, как снайпер мог проделать нечто подобное. Все произошло так быстро, но… ей показалось, что окно разбилось на долю секунды позднее зеркала.
– На сегодня нам придется разойтись, – объявила преподавательница. Следом за ней вся группа вышла из зала к раздевалкам.
Кэрол переоделась и пошла к двери; люди вокруг нее все еще возбужденно обсуждали происшествие. Выходя из студии, девушка увидела преподавательницу, которая разговаривала со здоровым негром в комбинезоне уборщика. Они стояли в углу танцевального зала и смотрели в угол, где под самым потолком по штукатурке разбегалась паутина трещин. Раньше Кэрол ее не замечала. Проходя мимо, она услышала слова мужчины:
