Пора откладывать дневник и ложиться. Кэрол, наверное, тоже готовится ко сну и даже не подозревает, как ей повезло оказаться в окружении всего этого цемента, кирпичей и шумных, отлично освещенных улиц… Пусть Манхэттен тоже остров, он ничуть не похож на эту ферму. Почти наверняка он приснится мне и этой ночью, такой надменный, громадный и безопасный.
* * *
Четвертое июля
Дорогой Джереми,
Кажется, не тебе одному придется провести лето в одиночестве. Вернувшись домой прошлым вечером, я обнаружила, что моя соседка по квартире пропала. Она набрала на машинке записку, в которой сообщила, что отправляется в поездку с одним из своих приятелей (я не способна за ними уследить) и что мне нужно хранить ее почту и поливать растения, пока ее не будет. Не написала даже, куда собралась. Не понимаю, как она могла вот так сняться и уехать, никак меня не предупредив, – это ужасно бесцеремонно. Но, полагаю, ничего другого от нее и не следовало ожидать. Она всегда была невероятно безответственной. Слава небесам, она хотя бы оставила свою долю платы за квартиру: две аккуратные пачки с пометками «июль» и «август» – точно до последнего цента, чтобы хватило до конца лета.
Да, на случай если это было недостаточно очевидно, я отлично провела выходные. Правда-правда! Мне этого очень не хватало. Я напишу Поротам записку с благодарностью за гостеприимство, как только закончу это письмо. Они оба отнеслись ко мне с невероятной душевностью, и надеюсь, что мне еще подвернется случай с ними увидеться. Ты даже не представляешь, как они отличаются от людей, которых я встречаю в городе.
И, хочешь верь, хочешь не верь, но я добралась до Нью-Йорка всего за полтора часа и без всяких проблем нашла место на парковке. Видимо, все из-за праздника. Весь город кажется заброшенным. Возвращаться, конечно, было грустно, но я вспоминала о Поротах, о природе, о тебе и обо всех этих кошках.
Рози зашел в гости и настоял на том, чтобы отвести меня поужинать в ресторан. Он заметил, что мне следует радоваться дополнительному пространству и тому, что всякие приятели Рошель не будут все время шнырять по квартире. Он, конечно, прав, и в каком-то смысле я рада, что она уехала, но мне все равно немного одиноко. Я по ней скучаю. Как знать, может, соскучусь и по тебе…
Шестое июля
Хотела ли она поддразнить его своим письмом? Оглядываясь назад, Кэрол вынуждена была признать, что в ее словах был некий расчет. Но тогда она лишь надеялась получить новое приглашение на ферму. Девушка вовсе не ожидала, что Фрайерс сам окажется в городе – и всего через два дня.
– Думаю зайти в тот ресторан, – начал он, позвонив ей на работу, – вдруг они нашли мою злосчастную сумку, – и потом, как будто невзначай, добавил: —Мне показалось, что тебе не помешает компания. Вот и приехал.
Фрайерс звонил с центрального автобусного вокзала. Была среда, почти четыре часа, погода стояла душная и сырая. Этим утром, прочитав записку от Кэрол, он доехал на попутке до Флемингтона и сел на ранний автобус до Нью-Йорка. И хотя сначала ему нужно было зайти на Банковскую улицу, обыскать квартиру и поговорить с новыми жильцами, вечер оставался свободным. Не хочет ли она поужинать вместе? Он мог бы зайти за ней в семь тридцать.
Два часа, оставшиеся до конца рабочего дня, Кэрол провела в мечтах о предстоящем вечере. Фрайерс не сказал, где собирается ночевать. Вероятно, надеялся на место у нее в квартире, в ее постели. Мысль была тревожной, но, несомненно, привлекательной. Девушка так и эдак крутила ее в голове.
Но в первую очередь ее поразила его самонадеянность. Неужели он всерьез считает, что она обязана уступить ему просто потому, что отказала прежде; даже дважды, если считать первое их свидание? Да, вполне вероятно. Учитывая, каким придирчивым, упрямым и педантичным становился порой Фрайерс, девушка не удивилась бы, обнаружив, что он один из тех людей, которые придерживаются точного графика: на первом свидании – поцелуй, на втором – что-нибудь посерьезнее, на третьем – секс.
Но, может, и в этом она ведет себя старомодно? Может, она живет в прошлом? В конце концов, Джереми уже был один раз женат. Возможно, он уже давно сократил привычные три дня до одного насыщенного вечера. В таком случае, Кэрол уже дважды у него в долгу, хотя это не делало возможную близость более привлекательной. Девушка не собиралась отдаваться кому-либо исключительно из-за давления чужих ожиданий. Ее любовником должен быть кто-то особенный, а не просто мужчина, которому не терпится получить причитающийся ему секс.
И все же… И все же, к концу проведенных вместе выходных она смирилась с мыслью, – нет, твердо решила, – что переспит с ним, если не на ферме, то где-нибудь еще. Еще в первую их встречу Кэрол поняла: он станет ее избранником. Уже тогда она готова была распрощаться с девственностью, и с тех пор решимость только возросла.
Как здорово будет оказаться этой ночью в одной с ним постели, знать, что он находится рядом в темноте внезапно опустевшей квартиры, чувствовать прикосновение его кожи, теплой по сравнению с прохладными простынями. На следующее утро им не придется рано вставать. Можно будет вместе проспать до полудня.
День все никак не заканчивался. Свет по-прежнему проникал в высокий зал сквозь потрепанные края штор. Сами шторы сияли на солнце желтым; неподвижный горячий воздух сковывал, как стены тюрьмы. Кэрол присела на корточки, чтобы выровнять содержимое тележки, и почувствовала, как блузка липнет к потной коже. Стало немного тревожно. Если в самом начале июля стоит такая жара, что же будет дальше?
Девушка толкала перегруженную тележку сквозь безумный лабиринт полок и столов; она шагала в такт размеренному поскрипыванию колесиков, но мысли витали далеко от нудной работы. Оказавшись в застекленном кабинете, чтобы заполнить оставшиеся бланки подписок, Кэрол испугалась, что вот-вот упадет в обморок: кондиционер не работал с прошлого сентября, и из-за составленных вместе трех столов помещение казалось меньше, чем обычно, и вдвое более захламленным. Ее собственный стол практически скрылся под стопками «Библиотечного журнала» и книгами в порванных мягких обложках; нижний ящик застрял намертво, его деревянная поверхность была липкой на ощупь. Кэрол провела ладонью по влажным волосам и безвольно осела на стуле. Этой ночью заниматься любовью будет очень жарко.
Потом, поднимаясь на второй этаж со стопкой возвращенных книг, чтобы как-то заполнить оставшийся час работы, она прошла мимо полок с детской классикой и вдохновляющей литературой, возле самых дверей: «Маленькие женщины» в пересказе для юных читателей, «Король Артур и его веселые разбойники» с иллюстрациями в викторианском стиле и «Великие подростки истории» с девчонкой Жанной д’Арк на обложке. Тонкие и красочные книжки с заломленными страницами и потрепанными корешками казались хранилищами невинности, к которой после этой ночи у нее уже не будет доступа. Кэрол остановилась у справочного стола, перед рекламным проспектом организации девочек-скаутов – памятником какой-то давней агитационной кампании – и оказалась лицом к лицу с тщательно подобранной по расовому разнообразию группкой смеющихся девочек. Они тоже казались обитателями иного, более невинного мира, который теперь уже постепенно уходил в прошлое. Будут ли они так же смеяться для нее завтра?
