Захар распахнул и без того не застегнутое пальто, и взгляд девушки невольно зацепился за его подтянутую крепкую фигуру, что скрывалась под одеждой. Во взгляде Ланы не было никакого сексуального интереса – констатация факта, не более. Она всё-таки живой человек, и ей ничто не чуждо.
- Давай.
Ну вот, он сказал.
А она… Она надеялась, что он пойдет на попятную? Хотя кого она обманывает? Какая попятная… Захар Волгарский меньше всего похож на человека, меняющего свои решения. Да ещё так быстро.
В салоне передавать ребенка из рук в руки было не особо удобно, но Руслана, аккуратно поддерживая сына под спинку, протянула его Волгарскому. Тот уже готовился его принять. Стараясь не разбудить малыша, они оба действовали предельно осторожно.
Их руки соприкоснулись, и у Ланы интуитивно сжались мышцы живота. Как же захотелось тотчас одернуть свою, избежав чуждого прикосновения. В этот момент Волгарский снова испытующе на неё посмотрел, и она готова была поклясться, что он прочел её мысли.
Вот и плевать!
Пусть знает, что не все девушки готовы растечься лужицей под его ногами и сразу же предоставить доступ к телу!
Самое худшее началось, когда Богданчик оказался на руках Волгарского. Получив мальчика, Захар сразу же сосредоточил всё внимание на нем. Смотрел, не моргая. Его лицо менялось на глазах. Уходила суровость, жесткость, разглаживались складки на лбу. Напротив, от уголков губ появилась тонкая сеточка морщин.
Мужчина улыбался.
Его улыбка произвела на Руслану не шокирующее, удушающее впечатление. Словно девушке ударили в грудь со всей дури, вышибая дыхание. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Если бы Лану спросили, откуда у неё такая странная реакция, она бы не нашлась, что сказать. Чувствам не прикажешь, а сейчас эмоции захлестнули её с бешеной силой.
Она смотрела на мужчину с ЕЁ ребенком, и сердце обливалось кровью. Сжалось с такой силой, что, казалось, всё, перестанет работать, разорвется от непостижимой непонятной боли. Казалось бы, всё правильно, и ничего ужасающе лично для Ланы нет в этой картине – Волгарский и ребёнок. Мужчина и дитя. Богданчика, как и любого другого карапуза, тискали её знакомые, мужчины в том числе, и она ни разу ничего подобного не испытывала. Нет, были другие чувства – тоска, отчаяние. В голове вертелись вопросы: почему не Илья?.. Почему их сынишку держат чужие мужчины?
Не папа… Другие. Не родные.
И вот её мысль материализовалась – Богданчика держит папа.
Его папа.
А Лана кусает губы в кровь, и ей кажется, что она проваливается в черную бездну, из которой ей никогда не выбраться. Что прямо сейчас, в эту секунду, у неё навсегда отобрали сынишку и уже никогда не вернут. Она никогда больше не прижмет его к груди, не споет колыбельную на ночь, не почувствует на своей коже его теплые ладошки. Не увидит, как он неуклюже куралесит к ней, улыбаясь пока ещё беззубым ртом, щебеча что-то на своем только ему понятном языке, который и ты понимаешь сердцем, и все слова его направлены лишь только на одно – выразить тебе, маме, безграничную самую трепетную и нежную любовь. Не обнимет крепко-крепко, доверчиво положа головку на грудь… Не полезет самым бессовестным и наглым образом в вырез домашней майки, чтобы добраться до желанного клада, спрятанного под непонятной штукой со странным названием «бюстгальтер».
У Ланы запульсировало в висках с дикой силой, и она с трудом сдержалась, чтобы не потребовать у Волгарского немедленно вернуть ей Богданчика!
- Не стоит плакать, Руслана.
Холодный чуждый голос ворвался в сознание, и девушка, нахмурившись, машинально спросила:
- Что?..
- Ты – плачешь. Почему?
Лана, не доверяя его словам, поднесла руку к лицу.
Мокро.
- Не знаю… Как-то… не по себе…
Он даже ни разу на неё не взглянул. Откуда тогда увидел? Она же, в отличие от него, наблюдала за ними неотрывно. Не моргая. А он?..
- Рано плачешь. Да и нет причины. Никто у тебя мальца отбирать не собирается. По крайней мере…
Он не договорил, оборвал сам себя, снова нахмурился.
А у Русланы возникло чувство, что она сильно пожалеет, что однажды решилась поддаться материнскому чутью и сделать тест ДНК. А дальше – как по накатанной. Одно за другим. И как итог – эта поездка. В неизвестность. С ее сыном на чужих руках.
глава 7
Дом Волгарского впечатлял. Почему она не удивилась, когда они проехали через весь город, миновали курортную часть и въехали на закрытую охраняемую территорию? Туда, куда вход простым смертным, таким как она, был закрыт.
Сам дом Волгарского находился на огражденной высоким забором территории. Когда они подъехали, автоматические ворота с легким звуком начали открываться, пропуская машину владельца внутрь. Всё время, пока они ехали, Захар держал спящего Богданчика на руках. Лана несколько раз порывалась вернуть себе сынишку, но каждый раз останавливала себя, говоря, что ему следует поспать, а если передавать его из рук в руки, они его разбудят.
Она отворачивалась к окну, возвращала взгляд на двух мужчин – большого и маленького, смотрела впереди себя, на кожаное кресло. Ничего не помогало. Она никак не могла отвлечься.
Автомобиль, шурша шинами по гравию, въехал на территорию. Ландшафтный дизайнер постарался на славу. Аккуратные газоны, множество затейливых альпийских горок, небольшие мини-ручьи и фонтанчики, ухоженные кустарники. Несколько беседок разного типа. Четыре небольших дома из оциллиндрованного бревна, скорее всего, предназначались для обслуживающего персонала и охраны.
И кругом снег.
Шапки снега, укутывающие ветки деревьев, кустарников, полукрышек домов. Создавалось впечатление, что Лану выдернули из городской суеты и перенесли в заснеженную сказку, где жизнь идет неспешно, без лишней гонки за временем, за пустыми фетишами. Подальше от шума машин, беготни, криков, витрин магазинов, навязчивой рекламы. Тут царила тишина. Тут отдыхалось душой. Лана за несколько секунд представила, как, наверное, приятно, прогуливаться утром или, напротив, поздно вечером по освещенным тропам, уходящим в сосновую рощу. Лана любила лес, парки и старалась по возможности, как можно чаще выбираться с Богданчиком в них. У неё вообще была мысль уехать в провинцию, но пока она откладывала эту идею.
Видимо, не зря.
Машина остановилась у большого трехэтажного дома с красивыми панорамными окнами, несколькими верандами и балконами. Лана по нему мазнула взглядом вскользь. Её больше заботил Богданчик на руках Захара и предстоящая встреча… со вторым сыном.
Да, только так она называла в голове Лешика. И никак иначе.
То, что Волгарский ей не собирается передавать Богданчика, она сразу поняла. Как только машина остановилась, он, не глядя на Руслану, ловко справляясь со спящим у него на руке Богданчиком, открыл дверь и начал выходить. У Ланы от возмущения и какой-то детской обиды защипало в глазах.
