Жесть.
И это было самое культурное определение ситуации, в которой они оказались.
Он, уже больше ничего не говоря, с силой потянул девушку на себя. Маленькая, ладная, с ней справиться физически не составило бы большого труда. Взял в подмышку и понёс.
Руслана по-прежнему зажимала рот, не в состоянии справиться с подступившей истерикой. Слезы уже градом катились из её глаз.
Волгарский, как и большинство мужчин, ненавидел женские слезы. Сразу становилось не по себе. Просыпался древний инстинкт защитника, и возникала потребность сделать всё, чтобы слезы прекратились. Правда, жизнь научила Захара более скептически относиться к девичьим слезам. Сейчас дамочки чуть что и сразу научились пускать слезу, считая, что подобным образом имеют право манипулировать мужчинами.
Слезы Русланы – другое.
Ему удалось увести её из спальни.
- В комнате стоит радионяня. Как только кто-то из них проснется, мы услышим.
Его слова, наконец, достигли сознания Русланы, и она подняла голову кверху, желая посмотреть на него.
Даааа бл… ть…
Её глаза – это нечто. Огромные. Чистые. И полные боли.
Волгарский никогда бы не достиг таких высот в отельном бизнесе на побережье, если бы не владел едва ли не звериным чутьем, понимая, когда человеку больно на самом деле, а когда наиграно. К сожалению, последнее встречалось всё чаще.
Но глаза у Русланы были шикарными. В них смотришься, как в прозрачное озеро. А слезы, эти капельки, трогали.
Если бы они были знакомы чуть дольше, Захар непременно бы размазал её слезы.
Лучше - слизнул…
Черт, снова не о том думает! Совсем башка не варит.
- Куда... - шумно сглотнула, пытаясь остановиться, - вы меня ведете? Я хочу остаться…
- Руслана! – он развернул её к себе лицом и не совсем тактично встряхнул. – Соберись. Повторяю, никто у тебя Богдана забирать не собирается. Пусть ребенок поспит. Лешу ты увидела. Увидишь и ещё.
- Сегодня?
Вторично – б… я…
- Да.
Девушка медленно кивнула и повела плечами, скидывая с них его руки.
- Пошли в кабинет.
Как только в его доме появился ребенок, Захар отдал распоряжение подготовить рабочий кабинет рядом с детской. Ночами очень удобно. Несмотря на круглосуточное присутствие няни в доме, Захар предпочитал принимать активное участие в жизни сына.
Руслана послушно кивнула.
Умная девочка.
Де-воч-ка…
Некстати вспомнилось, как Макар на неё смотрел. Жадно. Заинтересованно. Уже мысленно раскладывая её под собой.
Злость колыхнулась в груди Захара. Ему-то лично что? У него с этой лялей другие интересы, и сейчас думать о ней, как о сексуальном объекте – кощунственно. Не сегодня – так точно.
Чуть позже… Вечером.
Руслана продолжала молча плакать. Пыталась успокоиться, но у неё ничего не получалось. Женщины… Вечно у них проблемы с эмоциями и самоконтролем.
Они прошли в кабинет, и он рукой указал на кресло.
- Присаживайся.
Надо сбавить обороты, перестать на неё давить.
Если бы речь шла о бизнесе, а не о живых людях, детях, черт возьми, он бы, напротив, был бы доволен. Оппонент эмоционально нестабилен, такого прогнуть под себя – раз плюнуть. Особых усилий даже не потребуется. Тут поднажал, там привел некие доводы, и всё, он в выигрыше.
Пройдя к бару, Волгарский молча достал стаканы и плеснул коньяка. Он сегодня напьется. Всё к этому шло. Вроде бы для анализа ДНК алкоголь в крови - не обязательное условие? Да и анализ делают не только по крови.
Он выпил залпом, второй стакан взял и вернулся к Лане, которая обхватила себя руками и посмотрела вперед.
Маленькая… Беззащитная…
Невероятна открытая.
- Возьми.
Он голосом привлек на себя внимание.
Лана повернула голову к нему, посмотрела на протянутую руку со стаканом, нахмурилась.
- Что это?
- Коньяк.
- Я не буду, - для убедительности мотнула головой.
- Почему? Тебе надо успокоиться.
Щеки девушки побагровели, сменив бледность.
- Захар, вы же видели, я кормлю!
Волгарский недоуменно пожал плечами.
- И что?
Теперь она на него смотрела, как на дурака.
- Вы серьезно не понимаете?
- Нет.
Он начинал злиться.
Она вздохнула и сквозь сжатые губы сказала:
- При грудном кормлении алкоголь противопоказан. Через молоко он передается ребенку. Так понятнее?
Он – идиот. Клинический.
Покачав головой, отошёл от девушки, поставил нетронутый стакан в бар и занял место у окна, сложив руки за спиной.
- Итак, Руслана, что мы с вами имеем. Думаю, поспешных выводов делать не стоит. Макар договорится, и мы сегодня все четверо сдадим анализы на ДНК. Результат будет через пару дней, хотя я и постараюсь его ускорить.
Руслана ответила не сразу, он тоже не поворачивался. Наблюдал, как ветер гоняет снег за окном, раскачивая верхушки деревьев.
- Можно мне кофе.
- Да, сейчас приготовят.
Они, не сговариваясь, решили взять тайм-аут. После бурного знакомства и не менее бурного продолжения, им обоим необходима передышка. Захар связался с кухней и попросил приготовить два кофе.
- Сахар? Сливки?
- Черный.
- С пенкой?
- Если можно.
- Можно.
С его языка едва не сорвалось: «Тебе можно все». Откуда взялась столь странная фраза – не понятно.
Сегодня – всё не понятно, и ему в том числе.
Волгарский ненавидел подобные дни. Когда поступали новости, не вписывающиеся в его структурированную жизнь. И главное – он сам пока не понимал, как себя вести и что делать.
Два ребенка.
Два ЕГО ребенка.
И одна мама.
Чужая для него девушка.
А для малышей?
Проклятье!
Раздался знакомый рингтон, и Захар поспешил ответить:
- Говори.
- Мы со специалистом из медцентра подъедем минут через сорок, если не встрянем в пробки из-за непогоды. Многие на летней резине, а гололед наметился.
- Хорошо, жду.
В этом был весь Макар. Исполнительный и во многом куда жестче, чем он сам.
