Вот он пришёл, сел на стул, и вроде бы не делал ничего плохого.
Но!
Первое – он пришел без приглашения! Для Русланы это было важно. Её дом – её территория. Чужих она не жаловала.
Тем более, мужчин.
Второе – Захар начал не с того. Какого он снова обвиняет её в том, чего не знает?
Она пыталась соблюсти видимость приличия. Дверь открыла, в дом пустила, чайник поставила, на типичный вопрос о делах ответила не менее типичной фразой, что у неё всё хорошо. Не думал же он, что она сейчас начнет изливать душу?
Перед ним.
Лана приучила себя: её чувства только её. Она могла посетовать Светику, поплакаться, но всегда старалась сдерживаться. Ни к чему. Слишком много пришлось пережить за последние полтора года. И абсолютно непонятно, что будет дальше.
Она не лукавила, когда сказала подруге, что хочет побыть в одиночестве. День выдался красочным на эмоции, в большинстве случаев они оказались негативными. Приход Захара Волгарского был очень не кстати.
Причем, у неё создавалось впечатление, что он ожидал другого. Она не могла точно определить, что ее смущало, но было нечто в облике мужчины, что настораживало. И добавляло дискомфорта.
Если им пока сложно общаться и примириться с обществом друг друга, зачем усложнять?
Её фраза не понравилась Волгарскому. Тот прищурился и подался корпусом вперед, отчего Руслана внутренне поморщилась. Да что за человек такой! Хозяин положения? Привык, что все пляшут под его дудочку? Она не будет.
Хотя…
Кто знает, что теперь станет с детьми, и какие условия он выдвинет.
- Продолжаешь оскорбляться? – вкрадчиво спросил Захар, чем напомнил ей притаившегося хищника.
В Волгарском было очень многое того, что отталкивало Лану в мужчинах. Самоуверенность. Хамоватость. Уверенность, что он во всем прав. И да, а ещё непоколебимая вера, что он подарок для каждой девушки.
Вспомнить хотя бы его поведение в первые десять минут знакомства. Чего он ей только не наговорил! И после этого ожидает, что она пойдет на мировую?
Она пойдет, конечно, но не на тех условиях, о которых думает он.
- Нет, - снова ушла от прямого правдивого ответа Руслана. – Мы не в той ситуации, когда стоит хранить и лелеять обиды и недоразумения.
- Разумная девочка.
Руслана поморщилась.
- Захар, а вы можете меня не называть девочкой? У меня есть имя.
Его полноватые чувственные губы растянулись в саркастическую усмешку.
- Могу, - ответил он тем же ленивым тоном и добавил: - Но не хочу.
Лана сжала губы. И как с этим человеком договариваться?
Если бы не Лешик и Богданчик, она и минуты не терпела бы его общество.
- Кофе не предлагаю. Чай. Зеленый или черный?
- Зеленый.
Он снова откинулся на спинку стула.
Лана кожей спины чувствовала, как он пристально наблюдает за её действиями. Это нервировало. Уже хотелось спровадить Волгарского, а не распивать с ним чай.
Себе она тоже заварила зеленый, добавив к нему молока.
Поставив кружки на поднос, подошла к столу. Садиться рядом с Захаром не было никакого желания. Пришлось.
- Сахар.
Она не спрашивала, просто выдвинула сахарницу на середину стола. Сколько надо – положит сам. Ухаживать за ним она не напрашивалась. Наверняка у него есть те, кто с удовольствием его встречает по вечерам и с не меньшим удовольствием обслуживают его по полной программе и не только в угощениях.
- Спасибо.
Он прекрасно понимал её манипуляции и мотивы. В его глазах зажегся недовольный огонёк. Что ж, пусть господин Волгарский вспомнит, что незваный гость хуже татарина. Причем на ночь глядя.
- Как Богдан? Уснул быстро?
- Да.
Стоило Захару затронуть тему детей, как Лана мгновенно напряглась. И обругала себя. Вот что она творит? Настраивает мужика против себя? Причем откровенно. Дерзит, хамит, игнорирует.
А что будет с ней, если он отзеркалит её поведение? Об этом она не подумала?
Нет.
Лане стало плохо на физическом уровне. От одной мысли, что Волгарский начнет действовать за её спиной, в обход её интересов, и винить тут она сможет и себя тоже. Кому нужна её гордость? Её задетое самолюбие? Её женская обида? Богданчику или Лешику? Кому?!
Чтобы скрыть накрывшее с головой волнение и как-то нормализовать атмосферу, Руслана решила выждать паузу. Опустила голову и сделала вид, что крайне заинтересована разводами чая в кружке.
- А как Лешик? – этот вопрос не мог её не волновать. Она спросила, не поднимая глаз.
Плевать, что Волгарский видит её отчаяние. Его мнение мало её волновало.
- Тоже спит.
- Он после нашего ухода успокоился, да? – совсем уже тихо спросила она.
- Да.
Его ответ – жесткий и сухой – резанул по нервам Русланы. Стало ещё больнее. Казалось, куда… Ан нет. Боль всколыхнулась с новой силой. Только-только всё успокоилось, и вот вам, пожалуйста.
- Мне жаль, что так… получилось, - смогла выдавить из себя Руслана и посмотрела в сторону Захара.
На что она надеялась?
На поддержку в его лице?
Скорее всего.
И едва ли не задохнулась, когда увидела, как он холодно и равнодушно изучает её боль.
Сволочь.
Гад.
Почему именно он… почему…
И именно так?..
- Это естественная реакция ребенка на незнакомого человека.
Судя по тому, что и интонация его голоса стала отчужденной, и к чаю он даже не притронулся, она добилась своего – задела его эго.
А это хреново.
Дура!
Господи, почему в самые ответственные моменты на неё что-то находит? Нет, чтобы попытаться переломить себя из-за детей, она, лелея чувство усталости и свою собственную боль, она сделала всё, чтобы показать Волгарскому, что тот зарвавшийся засранец?
Ему это надо? Нет. Он и сам прекрасно всё о себе знает.
Нет, ей надо было полезть на рожон.
И на кого? К кому?
Раскаяние затопило Руслану, и она, чтобы скрыть его, обхватила горячую кружку обеими руками, не замечая, как обжигается. Не сильно, не до повреждения кожи.
- Да, конечно.
Как ему объяснить, что она ждала чего-то другого? Что малыш, например, сразу потянется к ней, почувствовав родную кровь? Что улыбнется хотя бы ей? Что-то скажет на своем языке? Хоть как-то проявит любопытство, небольшую симпатию.
