Поэтому она осталась. Как же иначе?
Лана покривила бы душой, если бы сказала, что, когда у неё появились первые сомнения, что мальчишек подменили, и она с маниакальным отчаянием не начала искать выход, то не подумала про фиктивный брак. Подобное словосочетание прочно вошло в их житейский обиход. Его часто использовали по ТВ, в книгах, в разговорной речи. Что такое фиктивный брак в понимании многих? Союз двух малознакомых или хорошо знакомых людей ради общей цели.
Душу Ланы сжимало в тисках, стоило только на секунду представить, что она чужого мужчину назовет мужем. Для неё не существовало большего кощунства. Как такое возможно?.. Другого мужчину – не Илюшу! – назвать мужем. Даже мысленно. Даже на бумаге.
Чтобы другие смотрели на него и говорили, что он – её.
Это же…Это же…
Руслану начинало тошнить. Срабатывал некий соматический процесс, с которым она пока справиться была не в состоянии. Не проходило дня, чтобы она не вспоминала Илью. Как он смотрел на неё, как улыбался. Как говорил о любви. Как нежно прикасался к ней.
Случались и штормы в их семейной жизни. Иногда. Ругаться они не ругались. Порой, возникали недоразумения, но быстро и безболезненно устранялись. Лана не могла вспомнить ни одной крупной ссоры. Ни одного оскорбления со стороны Ильи. Он даже голоса на неё не повышал. Приводил свои доводы, а она - свои. Как-то очень логично находились общие точки соприкосновения, и вопрос был урегулирован.
Илья никогда не давил. Ни своим авторитетом, ни тем, что он старше.
Он просто разговаривал со своей любимой женой.
Поэтому рассмотрение такой возможности, как фиктивный брак, для Русланы даже не стоял.
Хотя она и понимала: при необходимости, если очень сильно прижмет, выйдет замуж, как говорят в народе, и за черта. Какая мать не пойдет на всё ради своего ребенка? Мать пойдет даже на большее!
Но как же хотелось быть счастливой…
Вернуться снова туда, в прошлое, отмотать время на год назад. Ждать вечерами возвращения мужа, готовить ужин, думать о малыше. О том, как они заживут втроем.
Счастливо.
Без слез по ночам. Без безмолвных криков в тиши. Без вгрызания в подушку.
Руслана оторвалась от монитора и отпила чай.
Десять минут второго. Надо ложиться спать.
Завтра будет тяжелый день.
Вернее, сегодня.
Сегодня им скажут результат анализа теста. В котором ни она, ни Волгарский не сомневались. И всё же и ему, и ей необходимо было документальное подтверждение. Чтобы уже от него начать действовать дальше.
Как?.. Другой вопрос.
Руслана доделывала обложку для электронной книги. Фотошопом она увлеклась уже после смерти Ильи, когда поняла, что ей необходимо что-то большее, чем перевод. Ей всегда нравилось работать творчески, и как-то постепенно она втянулась в жизнь иллюстратора. У неё вроде бы неплохо получалось, но Лана не спешила высоко оценивать свои способности. Девочкам-писательницам нравилось, и вскоре у неё появилась своя клиентская база. Подбор картинок на стоковых ресурсах, маневрирование с ними, художественная обработка занимали изрядное количество времени, но всё это вкупе отвлекало, утягивало с мир легкого волшебства, созидания. Способствовало отвлечению от адской боли, что разрывала грудь. Да и деньги лишними никогда не бывают. Богдану назначали пенсию по потери кормильца, родители Ильи оплачивали коммунальные услуги, но Руслана предпочитала жить на деньги, что заработала сама. Да и с Ильей они немного откладывали. Основным источником дохода по-прежнему оставались переводы.
Завтра…
Снова встреча с Захаром.
Наверняка снова будет эмоциональный шторм.
Лана сделала ещё один глоток и вытянула ноги.
Никак у неё не получается с этим человеком общаться адекватно. То вспылит, то наговорит лишнего. Странность заключалась в том, что ранее за собой Руслана не замечала ничего подобного.
Зря она, конечно. Надо как-то примиряться с ним.
Но как?
Что-нибудь да вытолкнет Лану из зоны комфорта, куда-то да понесет не в ту сторону. А, может, она сама себя накручивает? Может, она давно не общалась с мужчинами?
Только ей и не надо воспринимать Волгарского, как мужчину! Зачем? Побойтесь Бога. Он – отец Лёши. И всё. Ничего выходящего за эти рамки.
Или всё же она глубоко ошибается?
Чего-то не замечает? Или она настолько погрузилась в скорлупу вдовства, что общение с мужчинами ей воспринимается чрезмерно чувствительно? Да нет. Взять того же Артема, друга детства Ильи, который помог Руслане с расписанием Захара. Его она воспринимала именно, как друга семьи.
Кстати, она узнавала у него, не возникли ли неприятности.
Артем отмахнулся.
- Не бери в голову.
- Тёма… Колись. Я должна знать.
- Вызывал меня цербер Волгарского.
- Это кто?
- Карельский.
- Тёма, опять не поняла. Извини, видимо, туплю малость.
- Макар Карельский, начальник безопасности у Большого Босса.
- Вот теперь поняла.
Лана передернула плечами, вспомнив общение с Макаром в первый день. Да и сегодня, когда он их забирал.
- Что он от тебя хотел?
- Пожурил. Слегонца так. Честно, думал, будет хуже. Когда поднимался к нему, всё, решил, что мне хана.
- Не увольняют?
- Нееее. Предупредили.
- Тёма, я…
- Всё, Руся, проехали. Разговор закрыли. Лучше расскажи, как там мой крестник.
- А ты приходи в гости в пятницу и пообщаетесь.
- А вот возьму и приду.
- Будем ждать.
У Ланы, как камень с души свалился, когда она узнала, что Артем из-за помощи ей никак не пострадал. Да, с Макаром шутки плохи.
Ещё один… любвеобильный на её голову. Эх…
глава 13
Звонок от Захара раздался в девять часов утра. Лана с шести часов, как встала, не находила себе места. Чем только не пробовала себя занять – всё бесполезно. Мысли снова и снова возвращались к ожиданию результата.
Богдан, как чувствовал, что сегодня день «икс» - вел себя тихо. Даже грудь брал с ленцой, точно говоря маме, что он большой и очень хороший мальчик.
А у Ланы ком в горле стоял. Она смотрела на своего сынишку и в голове метались крамольные мысли – может, зря?.. Может, не стоило?.. Богданчик же её, родной. Самый любимый.
Руслана с трудом сдерживала слезы.
Глотала ком и смотрела в потолок. Когда же… Когда же, Господи, всё закончится? И её жизнь вернется в обычное русло? Без штормов, без несчастий, без боли? Когда Лана сможет спокойно засыпать в кровати, не чувствуя давящего одиночества? Не брать подушку, на которой спал Илья, и не вжимать её в лицо, в надежде учуять родной запах?
