Ему нужен её взгляд снова.
И снова.
***
Руслана заказала вьетнамский суп и салат «Цезарь», дополнив всё клюквенным морсом и булочками с кунжутом.
- Когда нервничаю, много ем. Классика жанра, что тут поделаешь. Спасибо хорошему метаболизму. И да, иногда начинаю много говорить.
- По мне, ты говоришь мало, - Захар остановился на борще, мраморной говядине и фирменном салате ресторана. Он с утра не завтракал – кусок в горло не лез. Вера Анатольевна кормила Алексея, а он всё смотрел и смотрел на сына…
- Сама не знаю, почему, - Лана пожала плечами и откинулась на кожаное сиденье небольшого дивана.
Она привирала. Она отлично знала, почему с ним не откровенничает, говорит только по существу, но не желала признавать. Чертовка.
Интересно, стала бы она намного больше болтать, если бы узнала, что он как раз и ценил в женщинах умение правильно расставлять акценты и говорить в нужное время нужные слова, а не болтать без умолку лишь бы только что-нибудь говорить? Захар готов был биться об заклад – стала бы.
Руслане всего двадцать два года. Девочка. Реально ведь девочка. Чистая. С изумительно красивыми глазами. Смотрящая на жизнь неиспорченным взглядом. Во многом бунтарка, никогда не признающаяся в этом.
И он – взрослый, матерый мужик, прошедший суровую школу жизни, несмотря на то, что родился и вырос в обеспеченной семье.
Их объединяют только дети. Ничего больше.
И его нездоровое зависание на ней.
Он снова и снова вспоминал, как усадил её на кухонный стол. Как оказался между её разведенных ног. Как чувствовал на себе её изумленное дыхание и как реагировал – совершенно по-взрослому.
Как голодный мужик, у которого секса не было с год минимум.
Зверел от её необычности. От её естественности. От такой поразительной, ненаигранной женственности.
Бесился от холодности. Отчужденности. Что смотрит на него, если не как на врага, то на человека, с которым лишь вынуждена общаться. А ей это претит.
Она ведет себя с ним неестественно. Возможно, там, у его кабинета, несколько дней назад, она и была собой, когда пришла к нему с разговором. Он отреагировал слишком бурно, и вот результат. Но, черт возьми, если бы они вернулись назад, он повел бы себя точно так же! Любой, кто посягнет на его семью, должен быть готовым получить в ответ.
И всё же Руслана была не девочкой. Мамой. Молодой женщиной. Вдовой.
Она уже должна снять траур.
Прошло больше года.
По тем данным, что имел Захар, снимать она его и не планировала, по крайней мере, в обозримом будущем.
Для встречи с ним она выбрала синее платье из плотной ткани с запахом на груди. Платье сидело на ней идеально, ложбинка, что образовалась от запаха, притягивала взгляд. Небольшое декольте, едва заметное, а Захара манит, как магнитом. Сейчас, черт возьми, старшеклассницы блузы в школы носят с более откровенным вырезом.
Захар не сомневался – в гардеробе Русланы есть наряды, нацеленные на пробуждение интереса в мужчине. На соблазнение. Но она их завесила более практичными вещами.
Захар достал из портмоне два конверта и молча протянул их Лане. У девушки руки дрогнули, когда она их принимала. Слова словами, но убедиться всегда стоит.
Она не сдерживала эмоций, пока их читала. Две слезы скатились по щекам, и она тотчас их размазала.
А Захару пришлось руку сжать в кулак под столом, так сильно тянуло перегнуться через стол и самому вытереть её слезы.
Хотелось так поступить…
Он правильно сделал, что выбрал столик с аккуратными диванами, рассчитанными на одного, максимум, двух посетителей, а не с большими. Тогда бы им пришлось сесть рядом, и не факт, что он бы удержался. Не протянул руку и не дотронулся до неё.
Она его точно не поняла бы. И поступок не оценила. Может, по роже и не заехала бы, но своими выразительными глазищами зыркнула.
Вот так и выходит, что искушенный и избалованный вниманием женщин Захар Волгарский получает морально от девушки, которая, сама того не желая, нехило его зацепила.
Руслана протянула документы обратно и совсем по-детски шмыгнула носом. Правда, быстро добавив:
- Извини… Что-то я никак не соберу себя… Я знала, была уверена в результатах теста, и всё равно ощущение, что меня чем-то тяжелым приложили по затылку - никак не могу прийти в себя. Нахожусь в полубредовом состоянии.
- Не у тебя у одной так.
Откровенность за откровенность, девочка.
Она взяла бокал с водой и сделала несколько жадных глотков.
- Какие мысли, Захар?..
- Пока никаких. Юридически, если мы сейчас запускаем процесс, то каждый из нас должен остаться со своим ребенком. Тем, кто у нас с рождения. Ни ты, ни я этого не хотим.
- Нет, - она энергично закачала головой, и несколько прядей волос упали на лицо.
Ему нравилось, что сегодня она с распущенными волосами. Они у неё шикарные. Густые. Красивого насыщенного цвета.
Он мог представить, как перебирает их, пропускает через пальцы, а потом наматывает на кулак.
Сегодня поедет к Алле. Иначе с ним случится спермотоксикоз. Конкретный такой.
- Вот и я нет. Ты пришла ко мне без четкого решения проблемы. Хорошо ли это или плохо, разбираться не будем. У меня его пока тоже нет. Слишком мало времени. Поэтому я предлагаю не спешить. Сегодня-завтра у меня насыщенный рабочий график, некоторые встречи я отменить не могу. С субботы уже раскидаю.
Она слушала его, не перебивая. Смотрела внимательно, немного нахмурившись.
Ещё одно очко в её пользу.
- Новогодние каникулы и праздники закончились, но я предлагаю их продолжить. Поехать нам всем на неделю в горы. У меня есть шале. Познакомимся поближе, пообщаемся. И, может быть, на свежем воздухе и найдем решение.
В этот момент официант принес салаты и напитки.
Руслана выждала время, пока он отойдет от их столика, облизнула губы, на которых уже не осталось и намёка на блеск, и немного взволнованно сказала:
- Захар, у меня нет денег на подобную поездку.
Волгарский покачал головой.
- Откуда ты такая взялась, Руслана? Честное слово… Я диву даюсь. Мне уже начинает казаться, что ты специально меня провоцируешь.
- Я?
- Да, ты.
- Нет. Просто у меня реально нет денег…
- Руслана, вот сейчас вспомни свою милую особенность и помолчи. Хорошо? А то я вспылю. И мы снова с тобой расстанемся на холодной ноте. Пора уже договариваться. Если я приглашаю, значит, я и плачу. Это априори.
Она снова открыла рот, чтобы возразить, у неё в глазах читался этот протест, но Захар опередил её:
