А вот Воронцов Женю знал плохо и не мог знать, что авансы на рабочем месте выдавать чревато. Оля вспомнила оторванное изголовье кровати, и поняла, что сейчас от виновника мокрого места не останется, если она не вмешается.
Женя тоже свои шансы оценивал трезво, несмотря на то, что выданный ему аванс, наверняка, был употреблен до дна и без закуски, приступом геройства Женя не страдал. В запачканном сажей фартуке опасливо попятился, когда Воронцов медленно двинулся на него, сжимая кулаки.
На выручку пришел отработанный крик, от которого в парках даже белочки валились с деревьев:
— А НУ ВСЕМ СТОЯТЬ!
Половина коллектива аж пригнулась.
Впечатлительная Яна трижды перекрестилась. Вовчик сглотнул. Женя просто замер, схватившись для устойчивости за стену.
Воронцов сжал кулаки так, что побелели костяшки.
Секунда, две, и морок спал.
— Ольга Константиновна! Как мы рады! Ольга Константиновна!
Они хлынули к ней, как дети в детском саду льнут к родителям. Окружили, глядя преданными глазами, в которых читалось, как в том нецензурном анекдоте про цирк и обезьяну: «Вы бы знали, как тут нас … бьют».
Оля запоздало поняла, что не стоило вот так, при новом боссе, демонстрировать, насколько коллектив любит ее, тогда как его — нет.
Воронцов прочистил горло. Оля встретилась с его тяжелым и в то же время удивленным взглядом.
Нужно было срочно показать, что именно он здесь все еще главный, а не она. Неправильно, когда коллектив ни во что не ставит босса. Оля хорошо почувствовала это на себе, когда в восемнадцать лет вдруг оказалась у руля.
Она тоже откашлялась, и тихим, совсем не похожим голосом сказала:
— Здравствуйте, Алексей Сергеевич.
— Тоже пришли получить расчет, Ольга Константиновна? — встряла Яна.
— Можно сказать и так. — Под взглядом Воронцова она совершенно терялась. — Ладно, я рада, что никто не пострадал. И… наверное, пойду.
Оля попятилась, но Воронцов в два шага настиг ее и успел подхватить за локоть. Дома ей приходилось задирать голову, чтобы взглянуть в лицо Воронцову, но сейчас из-за каблуков они были почти на равных.
— Возвращайтесь в клуб, — бросил он, и коллектив тут же словно ветром сдуло.
Его хватка стала еще чувствительней. Наверняка, останутся синяки. А ведь с ее бедер только-только сошли следы после той ночи.
Несмотря на то, что его одежда насквозь пропахла дымом, вблизи Оля все равно чувствовала его собственный, терпкий запах его кожи. Нужно всего-то склонить голову, чуть подавшись вперед, и можно провести губами по обнаженной шее, едва касаясь щекой ворота рубашки, и даже лизнуть кончиком языка, или прикусить зубами. Нетрудно себе представить, какой будет шок у работников и у самого Воронцова, когда она при всех станет изображать вампира.
Но Воронцов уже процедил сквозь зубы, возвращая ее с небес на землю:
— Не пора ли нам объясниться, дорогая Агафья?
Глава 19. Авансы — зло
— Всегда мечтала быть Агафьей, — не дрогнув, ответила Оля.
— Да неужели?
— Они сейчас все на нас смотрят, — процедила Оля. — Отойди на приличное расстояние.
Он не отошел ни на шаг, так и стоял, держа за локоть, как будто боялся, что только отпустит, как она снова сбежит.
— Я не хочу беспочвенных сплетен, Воронцов, — твердо стояла на своем Оля. — Отойди!
— Так уж и беспочвенных? — прищурился он.
— Так или нет, а коллективу об этом знать необязательно! Да и нам ни к чему вспоминать.
Воронцов помедлил, но все-таки отпустил ее. Встал рядом, скрестив руки на груди.
— Зачем тогда пришла?
Прозвучало грубо, но так даже лучше. Он провел с ней ночь, потому что заплатил за это, и не стоит забивать голову романтической чушью.
— Сегодня пятнадцатое число. Почти шесть лет подряд я выдавала в этот день Жене авансы.
Воронцов ругнулся сквозь стиснутые зубы. На откровенность Оля не рассчитывала и была удивлена, когда он вдруг заговорил:
— Пришел, черт возьми, этот ваш Женя за авансом, я выдал ему расчет и он ушел. Потом вернулся пьяный и со своим мясом, мол, должен попрощаться с коллективом, как следует, после стольких лет работы! Шашлыки им стал готовить. И вот! — он указал на лужу у входа в клуб.
Если даже снаружи есть вода, сколько ее внутри? У Оли сжалось сердце, как она представила последствия.
— Почему ты его вообще не уволила? Он же наверняка даже не просыхает!
Что ж, откровенность за откровенность.
— Я пробовала его уволить, но все без толку… Женя это Женя. Его не исправить, к нему просто надо приноровиться. А еще новые блюда на праздники, знаешь, вроде нового года, когда всех надо удивить и при этом не разориться? Вот за этим тоже к нему. Он такие блюда из ничего выдумывал… Один раз на Рождество мы одним ягненком весь персонал и гостей накормили. Не знаю, как ему это удалось. Но при этом он всегда пил… Просто мы усвоились, что после аванса у него есть три дня выходных, чтобы прийти в себя, а после от звонка до звонка отработать до зарплаты. И потом еще три дня выходных, чтобы с новыми силами продержаться до пятнадцатого следующего месяца. Так и работали. У него, кроме работы, ничего в жизни не осталось.
Как и у нее. Но об этом Воронцову знать не обязательно.
Воронцов пнул ногой камешек и спросил:
— А с компом в баре что? Почему постоянно виснет?
Оля слабо улыбнулась.
— А за это Яне скажи спасибо. Когда работы нет, она играет в какие-то дурацкие онлайн-игры, знаешь, типа овощной фермы?
Воронцов почему-то тоже улыбнулся, не сводя с нее взгляда.
— Нет, не знаю, — ответил он.
— Ничего, скоро наслушаешься о рекордных урожаях моркови. Так что просто не подпускай ее к компу, когда нет заказов. Иначе все вирусы интернета будут твоими.
Улыбка Воронцова тут же померкла. Не узнает, конечно, он ни о каких виртуальных морковках, с тоской подумала Оля. Он же уволил всех. Коллектив только отрабатывает свои последние дни.
— Мне жаль, что Женя потерял контроль и с клубом так вышло, — сказала Оля, глядя на потемневшую от влаги дверь клуба. — Теперь точно нескоро откроетесь.
Воронцов задумчиво изучал ее взглядом.
— Почему ты мне не прямо сказала, что ты дочь Романенко?
— Это не имело никакого отношения к делу. А ты бы мне все равно не поверил, что я знать не знаю ни о каком заговоре против тебя.
Как не верили все до него, что общая у нее с отцом только фамилия и больше ничего.
— А давай еще раз попробуем? — спросил Воронцов. — Я задам вопрос, а ты, Ольга Константиновна, дашь мне честный ответ. И посмотрим, поверю я тебе в таком случае или нет.
