Нет, он ни капли не жалел о том, что ввязался в этот спор. Утром Оля еще раз все взвесила и сказала, что не хочет иметь с клубом ничего общего. Воронцов, как мог, успокоил ее и уверил, что теперь ее отец к клубу и близко не подойдет.
После он съездил домой и переоделся. Договорился с тещей на вечер, объяснил, что какое-то время будет без машины и снова уехал.
Сегодня. Сегодня все случится.
Глава 34. Неожиданная помощь
Оля остановилась перед тем, что осталось от салона «Жемчужина». Рабочие убирали куски разбитого стекла, пытались снять с петель искореженную конструкцию, которая в прошлой жизни была дверью. Когда Антон вывел ее из салона и собственноручно закрыл двери, салон был в порядке.
Ольга вспомнила и помятый бампер, и треснувшее лобовое стекло вишневой «Хонды». Сложить дважды два было проще простого.
— Закрыто, девушка, — окликнул ее один из рабочих, выводя из ступора.
Оля кивнула и обошла здание, ведь был еще и черный запасной ход с невероятно хлипкой дверью из фанеры. Выбей Воронцов эту дверь, ущерб исчислялся бы копейками, а не сотней тысяч, как в случае с фасадом салона, который разлетелся на мелкие осколки.
Сразу после того, как Воронцов уехал, у Оли зазвонил телефон. Номер был скрыт. Телефон звонил еще несколько раз прежде, чем Оля все же взяла трубку. После вызвала такси и приехала к «Жемчужине». Наверное, жизнь ее ничему не учит.
Или она, наоборот, слишком хорошо усвоила урок, который преподал ей вчера собственный отец.
Задняя дверь, как и предполагала Оля, оказалась не заперта. Конечно, ее ждали.
В темном зале царил хаос: тяжелые парикмахерские кресла с хромированными деталями лежали на полу, некоторые бутыли лопнули, рухнув с полок. В воздухе висел густой запах лака и шампуней. Стойка администрации приняла удар на себя — она прогнулась вовнутрь, пластик треснул.
Под ногами скрипели осколки. Свет не горел. Распахнутым оставался кабинет ди?ректора. Туда Ольга и пошла.
В кабинете пахло перегаром и немытым телом. Олег Филимонов спал, уронив голову на сложенные перед собой руки. На столе стояли пустая и начатая бутылка водки. Две стопки. Вряд ли Филимонов пил с двух, а значит, тот, кто звонил ей сегодня, не соврал.
Вот и свиделась с ди?ректором. Только говорить о стажировке поздно. Оля кашлянула.
Филимонов не сразу, но поднял голову. Глянул на нее красными глазами. Волосы торчали во все стороны.
— У нас закрыто!… А, это ты?… Черт возьми… И зачем пришла?
— Передать это, — Оля вытащила из сумочки сложенный вдвое листок.
Оставила его на краешке письменного стола, не стала передавать в руки Филимонову. Захочет — сам возьмет.
Олег Филимонов только покосился.
— Что это?
— Предложение, от которого я бы на вашем месте не отказывалась. Учитывая обстоятельства.
— Да что ты знаешь о моих обстоятельствах? — проворчал Филимонов, но без злости.
Оля увидела перед собой уставшего разбитого человека, только и всего. Представить того мужчину в темных очках в таком виде было просто невозможно.
— Знаю, — коротко ответила Оля.
— Вон, что твой защитник учудил, — махнул рукой Филимонов. — Как теперь это расхлебывать? Даже заплатить этим… не могу. Так и буду с пленкой вместо стекол зимовать.
— Посмотри, — Оля кивнула на бумагу.
Филимоно потянулся, лениво развернул бумагу… А когда вчитался, аж выпрямился. Задрожал.
— Это все мне?… Зачем так много?
— Зачем? — ровным голосом ответила Ольга. — А вспомни, что ты вчера сделал. С кем пил, — Оля кивнула на стопки. — И что подписал.
Филимонов запустил пальцы в волосы. Потряс головой.
— Я был в отчаянии, — проскулил он. — А твой отец… хотел помочь.
— Он не хотел помочь, — отрезала Оля. — Он хотел навесить на Воронцова статью, пообещав тебе золотые горы, если ты подпишешь заявление для полиции. И ты подписал, Филимонов. Неужели все еще надеешься, что увидишь обещанные деньги от моего отца? Глупо. Очень глупо.
— А эти? — он потряс бумагой. — Эти разве увижу?
— Если заберешь заявление. У тебя есть час. А после в банке тебе выдадут часть этой суммы. Если за последующие полгода, ты ничего не предпримешь против Воронцова, получишь остальное.
— А как ты вышла на этого… Бестужева, мать твою, — прошептал Филимонов. — Ты хоть знаешь, что это за человек? Кто за ним стоит?
— Ты берешь деньги или нет? Советую поторопиться. От своего отца я слышала только обещания, Филимонов, не думаю, что с тобой он поступит иначе.
— Он был мне другом, Оля… Но я запутался, так запутался.
— Избавь меня от пьяного раскаяния, Филимонов. Звони моему отцу или я ухожу. А без моего слова ты не получишь и копейки.
— Ладно, ладно, — заторопился он.
Конечно, он позвонил Романенко и отказался от сделки, а после поехал в отделении милиции и забрал заявление. Статья за разбой и прочая, прочая, больше не угрожали Воронцову.
Все это время Ольга провела в ресторане, куда Бестужев пригласил ее сразу после того, как она вышла из салона и, позвонив ему, сказала, что Филимонов принял его предложение.
Он странно смотрел на нее, этот мужчина с холодными глазами. Изучал и раздевал. Оля пыталась выяснить, какой для него смысл выгораживать Воронцова, но Марк изящно выкрутился, обойдясь без подробностей. Только сказал, что Воронцов ему еще нужен и под жернова отдавать его он не собирается.
Филимонов появился через час. Суетливо оглядел ресторан, и Ольгу едва не передернуло от того, насколько неуместно он смотрелся в сдержанной обстановке. Где были ее глаза раньше?
Бестужев говорил мало, ему хватило взглянуть на Филимонова, а тот уже дрожал как осиновый лист. Оля невольно вспомнила его слова, о том, кто стоит за Бестужевым. А кто-то стоял, если хватало одного кривого взгляда, чтобы Филимонов затыкался на полуслове.
Получив деньги, едва ли не расшаркиваясь, Филимонов попятился к выходу. Оля снова осталась наедине с Марком, и от его холодного стального взгляда ее спас телефонный звонок.
— Ему лучше не знать об этом, ведь так? — спросила она, глядя на экран, на котором высветился номер Воронцова.
— Думаю, он будет в бешенстве, что я заставил тебя пройти через это, — согласился Марк. — А сам он скорее убил бы Филимонова, чем пришел бы с ним к согласию.
— Я могу идти?
— Если только сама не хочешь остаться, — промурлыкал Бестужев.
— Серьезно? — Оля приподняла одну бровь.
— Я же просто пошутил! — рассмеялся Бестужев. — Поднимай скорее трубку, а то он опять что-нибудь разнесет в пух и прав, если не ответишь.
