— Ни о чем, — отмахиваюсь от собственных мыслей. — Просто… о бассейне. Я никогда раньше не бывала в таких местах.
— Это ничего. — Дженна останавливается у стойки администратора. — Привет, Ли. Нам нужен еще один абонемент. Только в бассейн.
Ли — тоже идеальная. У меня вообще ощущение, что мир центра Ландорхорна — идеален. Здесь у всех сияющие улыбки, гладкая кожа без единой морщинки и волосы, которые воспевает реклама. Кстати, о волосах.
— Дженна, я хочу покраситься, — говорю я, пока Ли занимается моим абонементом. — То есть вернуть свой цвет волос. И постричься.
На лицо управляющей мигом набегает облачко.
— Сильно?
— Что-сильно?
— Я имею в виду, коротко? В «Бабочке» не допускаются короткие стрижки.
— Я это знаю, просто…
Что — просто, я договорить не успеваю, потому что в просторный стильный холл выходят Кьяна и Хар. Он несет спортивную сумку, она что-то ему оживленно рассказывает, настолько увлеченно, что даже не замечает, когда его рука касается ее пальцев. Или замечает?
Вряд ли я это узнаю, потому что раздвижные двери выпускают въерхов на улицу, и тут же смыкаются за их спинами.
А я стою и смотрю на них.
На двери то есть.
— Знакомые? — небрежно интересуется Дженна, возвращая мне документы (они больше не нужны).
— Да, студенты Кэйпдора. Мы учимся на одном курсе.
— Интересно. Вы хорошо общаетесь?
— Не то чтобы очень, — перевожу взгляд на нее, но Дженна на меня уже не смотрит, подхватывает со стойки абонемент, электронные ключи и расплачивается. — Спасибо, Ли.
Ли снова отвечает улыбкой, и поворачивается к следующему посетителю, так же, как и ее коллега, стоящая рядом. Их форма бирюзовая, и отражение ламп в стеклянной стойке тоже горит бирюзой. Эмблема клуба — эталоны женской и мужской фигур, стоящих на выпуклой дуге. Фигуры в тех же цветах, что и одежда администраторов, а вот дута черная и напоминает мост. Смотрится стильно.
Мы поднимаемся на лифте и сворачиваем к раздевалкам, Дженна смотрит на ключи.
— Похоже, твоя секция дальше. — Она вручает его мне. — Я уже пришла. Встречаемся у выхода.
— Хорошо, — улыбаюсь и иду искать свой ящик.
Из-за дальних дверей изредка долетают голоса, слышится шути воды. Мы поднялись на семнадцатый этаж, и мне кажется, что это более чем высоко.
Мимо меня проходят две въерхи в халатах, одна из них что-то возбужденно доказывает другой.
— … на крыше. Ты не представляешь, какая красота на крыше в открытом бассейне!
— Нет, и не хочу представлять. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к холоду.
— Там вода с подогревом!
— А голова? Я не могу в такой холод, даже если у меня чуть-чуть намокнут волосы.
— Шапочка тебе зачем?
— Оли! От них волосы портятся!
— Ну ты и зануда.
Голоса стихают, а я, наконец нахожу свой шкафчик. Здесь он большой, внутри меня ждет халат и одноразовые непромокаемые тапочки. Халат пахнет свежестью и чуть ли не хрустит, когда я надеваю его на свой простенький купальник. Впрочем, меня это совершенно не смущает, я сюда не красоваться пришла, а купальник был вполне мне по карману, и это главное.
— Отдых идет тебе на пользу, — говорит Дженна, когда мы встречаемся у выхода к бассейну.
Или просто я лучше смотрюсь в халате и непромокаемых тапочках, чем в своей одежде. От этой мысли меня почему-то пробивает на смех, и я сжимаю губы. Плотно. Дженна истолковывает мое молчание по-своему.
— По поводу волос… я подумаю, Вирна. Если ты не хочешь стричься совсем коротко, все решаемо.
Киваю:
— Спасибо.
Мне действительно жаль отрезать волосы, но вряд ли получится выровнять тон на тот цвет, который мне сделали. Мне вообще до одури жаль свой ярко-красный цвет, который теперь отрастет не скоро. Наверное, я слишком расслабилась, если позволяю себе такую роскошь, как заморочки по поводу цвета волос.
Купальник у Дженны, кстати, именно такого цвета.
Алый, подчеркивающий ее яркость.
Мы проходим по коридору, оставив в стороне душевые, и выходим в бассейн. Он огромный, я сходу насчитала восемнадцать дорожек, а рассмотреть противоположную стену можно только если очень хорошо прищуриться. Повсюду спасательные жилеты, сотрудники клуба сидят на высоких стульях, не сводя взгляда с пловцов. Как будто кто-то из них собирается тонуть.
— С этой стороны неглубоко, — Дженна указывает на ближайшую дорожку. — Всего три валла.
Всего три валла. Ерунда какая-то!
В стальной атмосфере, с бирюзовой подсветкой-разделителем дорожек и вода кажется бирюзовой. Чем ближе я подхожу к лесенке, тем сильнее меня начинает трясти. Я говорю, что у меня нет поводов для беспокойства, здесь в любое время можно схватиться за бортик, но у меня темнеет перед глазами.
— Любое живое существо умеет плавать от природы, — говорит Дженна, внимательно глядя на меня. — К тому же, я буду рядом. Не бойся.
— Я не боюсь.
Я была бы не я, если бы этого не сказала, тем не менее руки у меня дрожат, когда я берусь за лесенку.
— Осторожно спускайся, потом оттолкнешься, и…
Я отпускаю руки резко, потому что понимаю, что иначе не сделаю этого вовсе.
Страх стягивает грудь, дышать становится нечем.
Пытаюсь уцепиться за бортик, но пальцы соскальзывают, вода смыкается надо мной, отрезая воздух и утягивая на глубину.
Не знаю, как остальные, но я сейчас точно собираюсь тонуть.
Глава 25
Перемены
Вирна Мэйс
Ромина смотрит на меня со смесью наслаждения и превосходства. Еще бы, извинения за то, что она меня чуть не прибила — такое услышишь не каждый день. Раньше меня бы не заставили вытолкнуть из себя даже слово, но сейчас, после всего, что случилось — после подноса в голову К’ярда, после моего увольнения и возвращения, после осознания того, что взять Ромину можно только хитростью, мне почти не составляет труда сказать эти слова:
— Я прошу прощения за то, что сказала. Возможно, я действительно ошиблась.
— Возможно? — она недовольно смотрит на меня.
— Возможно, потому что я не могу сказать точно. А следовательно, я не имела права бросать такие обвинения тебе в лицо.
Вот теперь она злится: не так себе все это представляла. Место выбрала такое, где побольше людей и въерхов, попросила говорить погромче. Я говорила, но всю ярость и собственное бессилие сцедила на репетициях перед мутным зеркалом в ванной, на тренировках с Вартасом и на своих попытках избавиться от страха воды.
