— Ты… — Кьяна плотно сжала губы. — Ты… что он тебе сказал?
— Кто?
— Кто?! Диггхард К’ярд, разумеется!
— Предложил денег. Я согласилась. На этом все.
— Не все. Это на тебя непохоже.
— Что именно? — уточнила я. — Брать деньги, в которых я так нуждаюсь?
Теперь уже я вплотную приблизилась к ней.
— Или ты думаешь, что я встречалась с Лайтнером по большой любви?
Кьяна отшатнулась.
— Вирна! Что ты несешь?
— Правду. Правда не всегда бывает приятной, но тебе этого не понять.
Что ты несешь — это точно было про меня, и сейчас меня точно несло.
— Тебе не приходилось жить в продуваемом всеми ветрами домике и думать о том, что купить поесть — вчерашних булочек или сыра по распродаже. Не приходилось думать о том, что может хватить заплатить за свет, а может и нет — и тогда следующий месяц ты будешь коротать вечера, разгуливая везде с тапетом. Что молчишь? Думаешь, я родилась для этого, Кьяна? Нет. Я устала. Я хочу жить как вы. Хочу жить даже лучше. Диггхард К’ярд просто дал мне такую возможность.
Кьяна покачала головой.
— Я не представляю, что на самом деле случилось, но…
— Тебе и не надо этого представлять. Достаточно представить, что тебе все время хочется есть — утром, в обед, вечером. Даже ночью. Со временем ты к этому привыкаешь, и голод перестает быть для тебя выматывающим. Ты даже перестаешь его замечать.
Глаза ее потемнели, а потом вспыхнули еще ярче.
— Я все равно не поверю в то, что ты говоришь.
— Как я уже сказала, мне совершенно без разницы, во что ты веришь. — Я сложила руки на груди. — Ты будешь что-то заказывать? Если нет, тогда я пойду. Мне гораздо интереснее обслуживать столики, с которых мне капает процент, чем торчать тут с тобой.
Кьяна молчит и просто смотрит на меня. Выносить ее взгляд становится физически тяжело, поэтому я разворачиваюсь.
— Прощай, Кьяна. Не нужно больше сюда приходить.
Не успеваю сделать и шага, как она перехватывает меня за руку:
— Вирна, постой!
Меня ударяет так сильно, что темнеет перед глазами, и судя по тому, что девушка с криком отдергивает руку, ее тоже. На моем запястье горят следы от ее пальцев, на ее ладони — точно так же отпечатался след от него. Перед глазами проясняется, и в этот миг она растерянно смотрит на меня.
— Что… что это?
— Аллергия, — говорю я. — На въерхов.
И вылетаю из ложи.
Меня снова трясет, кожу жжет, как будто на нее накинули раскаленный браслет, перед глазами вспыхивают синие искры. Дышать становится трудно, и только внизу я понимаю, что почти бегу. Это заставляет остановиться, отдышатъея и выйти в зал уже совершенно спокойно.
Насколько это возможно.
Доктор Э’рер говорил, что это моя реакция на въерхов, но судя по виду Кьяны, не только моя. Ее тоже ударило — я видела растерянность, словно она пыталась прийти в себя, как после сильной пощечины. И следы на ее ладони.
Это же не может быть совпадением, правда?
То есть… Это не может быть реакцией въерхов на меня? В смысле, на людей?
Или может?
Я решительно ничего не понимаю, поэтому как оглушенная подхожу к стойке. Следом к ней подлетает Сьерг.
— Мэйс, что случилось? Почему она передумала заказывать и уходит?! Что ты ей сказала?!
Я перевожу взгляд на него взгляд.
— Мэйс!
— Ее не устроил уровень цен. Девочка поняла, что не может себе такое позволить. Вы же видели, она слишком молоденькая.
Он смотрит недоверчиво, и без того маленькие глазки становятся совсем крохотными, лысина блестит от пота.
— Слушайте, переключите на меня мои столики. Мне нужно работать.
У Сьерга дергается бровь, тем не менее столики возвращаются ко мне. Я беру поднос и иду работать. А над тем, что случилось, подумаю позже.
Я чувствовала себя абсолютно разбитой, но заснуть не могла, как ни ворочалась с боку на бок. Обычно после смены в «Бабочке» я просто падала на постель и открывала глаза по будильнику, но сегодня сон не шел вовсе. Покрутившись на постели, которая превосходила мой диван по мягкости и удобству даже не представляю во сколько раз, я поднялась и подошла к окну. Подняла жалюзи, забралась на подоконник, и так и сидела, обхватив руками колени, глядя на безумную дневную жизнь Ландорхорна.
Раньше мне удавалось ее зацепить разве что краем глаза, проносясь в гусенице между станциями, но сейчас она предстала передо мной во всей красе. Вереницы эйрлатов, те же гусеницы, сверкающие на солнце высотки, кажется, впитавшие в себя всю его силу, потому что смотреть на них было почти больно.
Стоило, наверное, сделать льяри (да, у меня в квартире была машина, позволяющая загрузить в нее зерна, а на выходе получить напиток, и мне даже не нужно было беспокоиться об оплате счетов за электроэнергию, потому что все расходы взяла на себя Дженна), но я продолжала сидеть и смотреть на город. И думать о том, что в Кэйпдоре сейчас проходят занятия, и кажется, у нас по расписанию подводная зоология. Совместная с Лайтнером.
Точнее, у нас была бы подводная зоология.
И наверное, много чего могло бы быть, но уже не будет. Потому что если Мэйс — девчонке с Пятнадцатого, рядом с сыном правителя Ландорхорна было просто нечего делать, то Мэйс с Четвертого, которая скоро станет ныряльщицей — невозможно. Совсем скоро, если верить Дженне, мы окажемся по разные стороны. Совсем скоро я стану одной из тех, кто разрушит его мир, и кого он будет ненавидеть.
Когда силовая установка, контролирующая все побережье у Ландорхорна, будет отключена, когда мы представим доказательства ее существования миру, уже ничего не будет как прежде.
И все же разговор с Кьяной не шел у меня из головы. Ее взгляд, ее слова: «Я все равно не поверю в то, что ты мне говоришь». Равно как не шло из головы и случившееся: я потерла запястье, на котором до сих пор оставались красные пятна, и вздохнула. С чем бы это ни было связано, это очень и очень странно. Единственная возможность во всем разобраться — связаться с доктором Э’рером, но мир въерхов теперь для меня закрыт.
Я свою сторону выбрала.
Завибрировал лежащий на столе тапет, и я спрыгнула с подоконника.
«Вирна, сейчас, — сообщение было от Вартаса. — Приезжай. Срочно».
Чем, спрашивается, я думала, когда ставила тапет на беззвучку? Если бы меня вырубило, как обычно, я бы просто этого не услышала.
Как бы там ни было, собралась я в считанные секунды, и уже спустя десять минут была в гусенице. План Вартаса, в общем-то, был прост: один их клиент пригонял эйрлат на обслуживание с утра, а забирал вечером после работы. Поскольку брать заказной или оплачивать прокат по понятным причинам мы не могли, оставался только такой вариант. Ну, скажем… такой вариант, который еще и подразумевал, что за нами не будет слежки. Потому что я зайду на станцию, а вылетим мы на эйрлате.
