— Добро пожаловать домой, нисса Мэйс.
Я смотрела на капельки воды, стекающие по ладони. То на них, то в зеркало, в котором отражалось мое лицо с совершенно нормальными глазами. Только это совершенно точно было не нормально. То, что я видела. То, что со мной творится.
Аллергия на въерхов?
Нет никакой аллергии на въерхов. Есть я. И моя реакция на их силу.
Есть разрушенная в Кэйпдоре раковина, которую я физически не могла разрушить. И которая развалилась вовсе не из-за поврежденных труб.
Есть одна-единственная волна, пришедшая в солнечный день, когда я пыталась справиться с чувствами к К’ярду. И мои глаза в тот момент, и заметившая их Тай, которой я не поверила.
Но кто поверил бы?
И во что мне верить?
В нашем мире не существует лиархов, они — легенда.
Но есть я.
И ожоги на ладони Кьяны — от моего запястья.
Если бы я не видела это своими глазами, если бы не чувствовала все сама, я бы просто посмеялась нал тем, о чем сейчас думаю.
Как. Такое. Возможно.
Что я?
— Вирна! Вирна, открой. Ты там уже час сидишь. — Митри постучала в дверь, подождала и постучала снова. — Вирна!
Я поднялась и пошла открывать. Не знаю, сколько я тут сидела, но после безуспешных попыток заснуть, отодвинуть увиденное на задворки сознания, я поднялась и ушла в ванную, где, не отрываясь, смотрела на свои глаза.
Мои.
Такие, какими они были всегда.
Снова и снова задаваясь одним-единственным вопросом: что я такое?
— Ты спать не будешь, что ли? — поинтересовалась сестра, критически меня оглядев и, видимо, не найдя ничего, за что можно зацепиться, чтобы поволноваться.
Я бы могла дать ей повод, но у меня язык не поворачивался сказать, что Тай была права. Потому что для меня это перебор.
Потому что даже для меня это перебор.
И это понимание — понимание того, что я не человек или не совсем человек, сводило меня с ума.
Впрочем, гораздо больше сводило с ума другое. Когда я думала про К’ярда, когда я думала, что мы не можем быть вместе — потому что он въерх, а я человек, когда я отказалась от него, чтобы не зацепить тем, что собираюсь сделать, когда я все это делала, я даже не представляла, что мы действительно окажемся на разных полюсах. И что я не смогу к нему притронуться совершенно по другой причине.
Потому что моя сила убивает его, а его — меня.
— Эй, Вирна! — Митри пощелкала пальцами у меня перед носом. — Я говорю: можно мне сходить за едой? Надоело просто сидеть дома. Сначала мы у Зорга сидели, но там хоть по берегу можно было гулять, а здесь вообще как в тюрьме.
— Ничего себе, тюрьма, — хмыкнула я.
— Ну, ты понимаешь. Пойдем вместе?
Чтобы все нечаянно увидели мои глаза?
Я поняла, что в гардеробе существенно не хватает солнцезащитных очков. Старые я после лета выбросила, а новые пока не покупала. Но кажется, в ближайшее время мне они понадобятся, потому что я — как раг’аэна. Непонятный реликт. Ископаемое. Неведомое нечто, которое посадят в лабораторию и будут изучать. А вместе со мной посадят моих сестер, потому что о таком нигде нет информации.
Нигде.
Только в легендах.
Не потому ли исчезла Лэйс?
Не потому ли, что ее сила откликнулась на океан, как откликнулась моя?
«Вода — это жизнь, Вирна», — вспоминаются слова мамы из полузабытого, полустертого состояния на грани между жизнью и смертью. Мне кажется, что я уже слышала их раньше, но сейчас мне кажется, что мир вообще перевернулся с ног на голову. Я не знаю, во что верить, не знаю, что делать, меня словно подхватило воронкой и тащит на глубину.
И там, на глубине, я становлюсь кем-то совершенно иным.
— М-да, — говорит Митри и собирается уходить.
— Я сейчас переведу тебе на платежную систему денег, — перехватываю ее за руку. — Погуляйте, можете сходить в кафе. Купите себе чего-нибудь.
— Вирна, у тебя точно все в порядке?
— Точно. Просто история с ныряльщиками… для меня это слишком.
— Понимаю. — Сестра тут же кивает. — Но ты же можешь отказаться, если захочешь?
— Я не хочу.
Завершая разговор, ухожу к себе и перевожу деньги сестре на тапет, через платежную систему. Для карточки она еще слишком мала, а вот платежка — выход в такой ситуации.
Свернувшись у себя на постели, слушаю, как собираются сестры, как воодушевленно щебечет Тай:
— В кафе?! Мы пойдем в кафе?!
Для них это все в новинку. Впрочем, для меня тоже. Я была в кафе не в качестве официантки всего один раз. С Лайтнером.
— Мы ушли! — заглядывает ко мне Митри.
Я нахожу в себе силы поднять большой палец вверх.
Хлопает дверь, я переворачиваюсь на спину, раскинув руки и ноги. Лежу, слушая биение собственного сердца. Оно бьется так же, как и всегда, во мне ничего не изменилось. Хотя изменилось все.
Я отказалась от Лайтнера.
Сама.
Но я никогда не думала, что это будет так. Вспоминая прикосновения его губ, движения ладоней по моему телу — ласкающих, согревающих, я чувствую, что тону. Все глубже, глубже и глубже — пока мне не становится нечем дышать.
Тогда я подскакиваю, хватаю куртку и пишу Митри сообщение:
«Я буду на Пятнадцатом. Посидите в кафе подольше».
Мне кажется, я уже сто лет не была здесь, хотя прошло чуть больше недели. От знакомой станции платформы я сворачиваю в другую сторону, ухожу сначала на улочку, которая тупиком обрывается у моря, потом спускаюсь по насыпи. Все дальше и дальше от жилого района, туда, где меня никто не увидит. Под ногами хрустит мелкий мокрый от воды камень, здесь совсем не так, как на побережье у океана. Здесь — совсем другие чувства, но море — это тоже живая вода.
Мне кажется, я понимаю, что со мной.
Мне кажется, я знаю, с чего все началось.
С падения в океан, когда я ударилась о стихию, а она ударила в меня. Со всей своей мощью. Точнее, тогда, в океане все началось. А продолжилось…
После.
От столкновения с силой Лайтнера.
— Я привез тебя к океану, именно тут мы можем получить самые острые из самых острых ощущений, которые можно придумать. Потому что в воде мы теряем свою силу.
— Теряете силу?! В воде? В бассейне тоже?.. А в душе?!
— Нет. Эта вода не считается.
— А какая считается?
— Живая вода. Стихия.
Мне кажется, что я схожу с ума, но проверить то, что крутится у меня в голове, можно только здесь.
