По окончании нашего сорокапятиминутного сеанса мой коллега первым делом сказал, что ему было крайне неприятно иметь со мной дело и что он никогда не стал бы направлять ко мне своего пациента. Это, впрочем, по его словам, не помешало ему в ходе сеанса разобраться с проблемой, связанной с насилием со стороны его отца. Хотя я отнесся к его словам скептически и подозревал, что его грубость по отношению ко мне стала следствием неразрешенных чувств по отношению к его отцу, он, вне всякого сомнения, выглядел гораздо более расслабленным.
Я обратился к своему наставнику по ДПДГ, Джеральду Паку, и сообщил ему про свое замешательство. Этот человек явно меня невзлюбил, однако теперь он говорил мне, что справился со своей давней проблемой. Откуда мне было знать, действительно ли он со всем разобрался, если он не хотел рассказывать мне, что произошло с ним во время сеанса?
Джерри улыбнулся и поинтересовался, не занялся ли я, случайно, психологией, чтобы разобраться с какими-то своими собственными проблемами. Я подтвердил, что именно так думали большинство людей, которых я знал. Затем он спросил, интересно ли мне слушать, когда люди рассказывают про неприятные истории из своего прошлого. Опять-таки, я был вынужден дать утвердительный ответ. Тогда он сказал: «Знаешь, Бессел, может, тебе стоит научиться придерживать свой вуайеризм
[57]. Если для тебя так важно слушать чужие истории про перенесенную травму, почему бы тебе не пойти в бар, положить пару баксов на стойку и не предложить своему соседу угостить его выпивкой, чтобы он поделился с тобой какими-нибудь неприятными воспоминаниями? Тебе нужно научиться различать свое желание услышать чужую историю и внутренний процесс исцеления твоего пациента». Я прислушался к замечанию Джеральда, и с тех самых пор с удовольствием повторяю его своим собственным студентам.
После окончания обучения я сделал три важных вывода, которые восхищают меня и по сей день:
♦ ДПДГ что-то раскрепощает в разуме/мозге, что дает людям быстрый доступ к отдаленно связанным воспоминаниям и зрительным образам из прошлого. Судя по всему, это помогает им интегрировать травматические переживания в автобиографическую память.
♦ Люди могут исцелиться от травмы, не разговаривая о ней. ДПДГ позволяет им по-новому взглянуть на собственные переживания, без вербального взаимодействия с другим человеком.
♦ ДПДГ может помочь, даже если между пациентом и психотерапевтом не сложились доверительные отношения. Это вызывает особое любопытство, так как пережившие психологическую травму люди по вполне понятным причинам редко когда готовы распахнуть свою душу и довериться кому-либо.
В последующие годы я проводил сеансы ДПДГ с людьми, говорящими на суахили, мандаринском наречии китайского (или северокитайском языке. – Прим. пер.) и бретонском – на всех этих языках я только и знаю, как сказать: «Сосредоточьтесь на этом», что является главным указанием в ДПДГ (я всегда работаю вместе с переводчиком, однако он прежде всего нужен, чтобы объяснить порядок проведения процедуры). Так как ДПДГ не требует от пациента рассказывать о невыносимом или объяснять психотерапевту, почему ему так плохо, это позволяет ему полностью сосредоточиться на своих внутренних переживаниях, что порой приводит к невероятным результатам.
Изучение ДПДГ
Клиника травмы была спасена руководителем из Департамента психического здоровья Массачусетса, который отслеживал нашу работу с детьми и теперь попросил нас организовать группу по лечению психологической травмы для жителей Бостона. Этого было достаточно, чтобы оплатить основные расходы, а все остальное дал энергичный персонал, которому нравилось наше дело – включая недавно открытую способность ДПДГ исцелять некоторых пациентов, которым прежде мы были неспособны помочь.
Мы с коллегами начали обмениваться между собой видеозаписями сеансов ДПДГ с пациентами, страдающими ПТСР, что позволяло нам наблюдать за невероятными улучшениями с каждой неделей. Затем мы начали оценивать их успехи с помощью стандартной оценочной шкалы ПТСР (см. приложение). Кроме того, мы договорились с Элизабет Мэтью, молодым специалистом по нейровизуализации из больницы New England Deaconess Hospital, о выполнении томограмм мозга двенадцати пациентам до и после лечения. Спустя всего три сеанса ДПДГ у восьми из двенадцати пациентов наблюдалось значительное уменьшение баллов по шкале ПТСР. На их снимках после лечения наблюдалось резкое увеличение активности префронтальной доли, а также дополнительная активность в передней поясной коре и базальных ядрах. Эти изменения могли отражать их новое восприятие собственной травмы.
Один мужчина сообщил: «Я помню это так, словно это было настоящее воспоминание, однако оно было более отдаленным. Как правило, я погружался в него, однако в этот раз плыл по поверхности. Я чувствовал, что все контролирую».
Другая женщина сказала нам: «Прежде я чувствовала каждый шаг по отдельности. Теперь же все обрывки слились в единое целое, и с этим стало проще справляться». Психологическая травма перестала для них быть частью настоящего, превратившись в воспоминания о случившемся многие годы назад.
Впоследствии нам удалось получить грант Национального института психического здоровья на проведение исследования по сравнению эффективности ДПДГ, стандартных дозировок Прозака и плацебо (2). Из восьмидесяти восьми участников тридцать проходили ДПДГ, двадцать восемь получали Прозак, а остальные – таблетки-«пустышки». Как это часто бывает, контрольная группа показала неплохие результаты. Спустя два месяца лечения их показатели улучшились на 42 процента – больше, чем с помощью многих методов лечения, которые продвигаются, как «научно обоснованные».
Группа, получавшая Прозак, показала лучший результат, чем контрольная (группа, получающая плацебо – таблетку-«пустышку». – Прим. ред.), но лишь ненамного. Это типичная картина для многих исследований лекарств в лечении ПТСР: одного лишь участия в исследовании оказывается достаточно, чтобы привести к улучшению на 30–42 процента; когда же лекарства помогают, они добавляют дополнительные 5–15 процентов к результату. Вместе с тем пациенты, проходившие ДПДГ-терапию, показали значительно лучшие результаты, чем те, что получали Прозак или «пустышки»: после восьми сеансов ДПДГ каждый четвертый полностью исцелился (количество баллов по шкале ПТСР упало до малосущественного значения), в то время как в группе, получавшей Прозак, этого удалось добиться лишь каждому десятому. Вместе с тем настоящие различия наблюдались лишь по прошествии времени.
Спустя восемь месяцев после завершения исследования мы опросили участников. У тех, кто принимал Прозак, все вернулось к прежнему уровню, стоило им отказаться от лекарства. С другой стороны, шестьдесят процентов тех, кто проходил ДПДГ-терапию, были признаны полностью исцелившимися.
Как сказал великий психиатр Милтон Эриксон, достаточно подтолкнуть бревно, и дальше оно поплывет по течению. Начав процесс интеграции своих травматических воспоминаний, люди продолжали и дальше идти на поправку.
