– Ну да, – ответила она нехотя, – мы на самом низу. То-то он говорил, что закон и порядок должен быть везде и всюду, вплоть до управления звездами и галактиками.
Шерлок усмехнулся:
– Золотые слова. Видать, ловил не только карманников. Вообще, думаю, в тире выбьет десятку из десяти.
Бугай покачал головой.
– Пистолет ему в руки не давать. Мало ли что у контуженных перещелкнет в голове… Но повозить с собой можете, пусть почувствует себя в привычной обстановке.
Шерлок кивнул, а Марианна заулыбалась с облегчением.
– Спасибо, товарищ капитан… Он в самом деле начинает что-то вспоминать с нами.
– Я так и думал, – ответил Бугай довольно. – Мы еще те психотерапевты!.. Знаем, что, таким как мы, надо. Успеха!
Шерлок и Марианна откозыряли и направились к выходу. На выходе из здания Шерлок сказал мне строго:
– Капитан отдал тебя на поруки Марианне. Смотри, не задуши ее по дороге. А то вдруг померещится что-то забавное…
– Душить, – переспросил я, – забавно?
Они переглянулись, Марианна сказала с нервным смешком:
– Нет-нет, это плохо. Душить нехорошо. Это нарушение порядка.
– Тогда душить не буду, – ответил я. – А что можно?
Они переглянулись, Шерлок сказал с сочувствием:
– Дружище, в заповедях все десять – запреты!.. И ни в одном «что можно»! В расширенном варианте вообще триста с плюсом запретов!.. Как жить? Но вот живем…
Марианна села за руль, отпихнув Шерлока, как я понял, здесь самки считают, что у них меньше прав в обществе, потому во всем стараются занять позиции выше мужчин. Те не спорят, уступают, потому что больше прав – больше нагрузки и ответственности, а в этом обществе такое отношение уже сказалось резким снижением рождаемости, что плохо, но на самом деле хорошо и предусмотрено.
Я посматривал в окно, подражая Шерлоку, потом решил, что раз я потерял память, то должен смотреть постоянно, как бы стараясь вспомнить свою предыдущую жизнь.
С утра человеков на улицах было много, сейчас поубавилось, но одни все еще спешат на работу или службу, я пока не понял, в чем разница, другие носятся по пунктам раздачи пищи, здесь это сложный и очень затратный процесс, и вообще их существование постоянно висит на волоске, как они сами говорят, потому не понимаю, почему могут представлять опасность…
Эта мысль кольнула, я попытался углубиться в нее, но она ушла, только осталось стойкое убеждение, что я здесь именно потому, что человечество представляет огромную опасность. Для Вселенной.
В зеркале я увидел суровое лицо Шерлока и перехватил его внимательный взгляд.
– Что, – спросил он, – что-то вспоминается?
– Да, – ответил я.
Он сказал с мрачным удовлетворением:
– То-то тебя перекосило!.. Организм вспоминает реакции. Что увидел?
Мой организм ничего вспомнить не может, просто я связал некоторые с условными раздражителями и велел ему реагировать заданным образом, но Шерлоку такое не расскажешь, я ответил с деланым смущением:
– Да вот мелькнуло нечто… Но яркое!
Он нахмурился с разочарованием, но сказал наигранно бодро:
– Эти вспышки воспоминаний пойдут все чаще, потом всплывет общая картина, и ты вспомнишь все! Вот тогда и начнется…
– Что начнется?
Он сказал странным голосом:
– А вдруг ты вообще нечто особенное?.. И на особом задании?.. Тебя вырубили, но ты успел улизнуть на остатках рефлексов, а теперь отлежишься, вспомнишь все и пойдешь крушить врага!
Марианна добавила весело, не отрывая взгляда от дороги:
– А мы поможем!.. Какой-нибудь громадный заговор тайных поставщиков оружия на Восток!.. Мне всегда хотелось впутаться во что-то преступное и очень грязное… И хоть раз крупно нарушить закон, но оставаясь верной морали.
Я насторожился, переспросил:
– Нарушить закон?
– Оставаясь верной морали, – повторила Марианна. – Потому что закон основывается на морали, типа не убий, не укради, не солги… Понял? А закон лишь уточняет меры наказания. Убивать нехорошо, но можно. Например, при самозащите. Или для спасения заложников. И вообще в некоторых случаях можно отделаться только покачиванием головы и словесным порицанием…
– Даже без занесения, – подтвердил Шерлок мечтательно. – Помню был такой период, я пришел в полицию курсантиком…
Он начал рассказывать о том времени, когда в обществе был хаос, я слушал, но думал параллельно о том, что природа, как они называют всю биологическую жизнь в общем, с появлением человеков перестала отсеивать слабых, а отсеивание необходимо для выживания биологической жизни, потому инстинкт двуногих толкает их на частичное истребление друг друга. Но в обществе это делать нельзя, потому идут войны уже не между людьми, а между обществами людей.
Сильное либо поглощает слабое, либо устанавливает над ним доминантное положение. Примерно такое наблюдал у муравьев, там тоже дерутся не особи, а сообщества особей, называемые муравейниками.
Хотя, конечно, в человеческом обществе особи все равно конкурируют, стараются захватить больше других, а такие, как Марианна и Шерлок, следят, чтобы захватывали, не убивая друг друга. Убивать можно только поставивших себя вне общества, либо особей из других обществ, а также тех, кто противопоставил себя их обществу.
Очень сложная и причудливая жизнь, я вроде бы уже знаю про нее достаточно много, даже больше, чем обычный житель планеты, однако Шерлок и Марианна почему-то понимают все, а я вот в растерянности перед самыми простыми для них вещами.
Шерлок сказал жизнерадостно:
– Но жизнь прекрасна, Крабоид?
– Прекрасна, – согласился я. – И этот мир, и эти существа…
Марианна обогнала медленно ползущий впереди автомобильчик к приклеенным на заднее стекло значком «У», сказала, не поворачиваясь, с неудовольствием в голосе:
– Ты поосторожнее с этими словечками.
Я переспросил в недоумении:
– Какими?
– Этот мир, – повторила она, – эти существа…
– Неправильные?
Она сдвинула плечами.
– Как тебе сказать. Правильное не всегда воспринимается правильно. Не понял? Я тоже не совсем, но это так.
Шерлок посмотрел на нее весело, подмигнул.
– Мне он напоминает Крякожабера, бойфренда твоей Бабетты. Помнишь?
Она чуть улыбнулась.
– Да, но тот совсем уж.
– А этот, может быть, не настолько головой уроненный, – сказал Шерлок недружелюбно. – А Крякожабер тоже так говорит, помнишь?.. Эта планета, эти существа, мы пришли из Ядра Вселенной…
