– Яйца, – напомнила она.
– Да, – согласился он, – но мы все из яиц, я вот тоже ношу в них сотни миллионов своих копий, но решил пощадить твои нежные уши.
– Мои уши еще не то слыхали, – отрезала она. – От тебя же.
– А кто этот Крякожабер? – спросил я. – Можно с ним назначить свиданье? Пообщаться?
Она вздохнула, а Шерлок сказал с веселой издевкой:
– Можешь. Он чувак продвинутый. Наверняка с такими взглядами толерантен и политкорректен по самые гланды.
Марианна сказала мне:
– Пожалуй, нужно будет отвезти тебя к нему. Но не сейчас.
– А когда?
– Потом, – ответила она, морща нос, – попозже. Сперва нужно утрясти с Бабеттой.
Глава 5
В какой-то момент Шерлок взглянул в боковое окно на проплывающие мимо дома, нахмурился. Мне показалось, что тихонько вздохнул.
Марианна покосилась в его сторону, некоторое время молчала, я чувствовал некоторое напряжение в салоне автомобиля, наконец она сказала напряженным голосом:
– Ладно, иди. Созвонимся!..
Он отозвался вяло:
– Да это не обязательно…
– Иди-иди, – сказала она, – не хочу быть виноватой. Сегодня выходной, я и без тебя смогу повеселиться. А ты, как положено…
Ее руки слегка повернули колесо руля вправо, автомобиль плавно начал сдвигаться к обочине. Шерлок промолчал, а когда автомобиль остановился у самого бордюра, открыл дверцу и, вылезая, сказал наигранно бодро Марианне:
– Я ненадолго. Так, покажусь…
– Иди, – прервала она. – Если батарейка не сядет, позвони.
– Обязательно, – ответил он с явным облегчением. – Вот увидишь.
Она дождалась, когда он захлопнет дверцу, пустила автомобиль медленно дальше по проезжей части, резко уходя от бордюра и встраиваясь в неплотный ряд похожих механизмов.
Я посматривал на ее нахмуренное лицо, у людей это означает какие-то неприятности, спросил:
– У вас все в порядке?
– Порядка нигде нет, – ответила она сердито, – и когда человек говорит, что у него все в порядке, то нагло брешет! Но мы все стремимся к порядку, только часто мешаем друг другу. А еще порядок для одного означает беспорядок у другого… Сложно? Да, но жизнь все время усложняется.
Усложняется, подумал я и ощутил неясный отклик. Жизнь усложняется, поддерживать порядок все сложнее, но это необходимо, без контроля над порядком исчезнет все.
Я ощутил, что лицо мое искривилось, гримасами человек тоже общается, это такой же способ коммуникации, как и речь, только более скудная, зато выразительнее.
Марианна бросила в мою сторону косой взгляд.
– Чего улыбаешься? У меня что, тушь потекла?
– Нет…
– Помада размазалась?
– Нет, – сказал я, – это называется улыбка, да?.. Просто вспомнил…
Она спросила жадно:
– Вспомнил?.. Наконец-то!
Я покачал головой.
– Нет, вспомнил как пытался…
– Чего?
– Общаться, – пояснил я, – тогда мне это не казалось странным.
– А чего странным? С кем общался, с обкуренными?
– С деревьями, – пояснил я честно. – Кустами… тогда мне казалось, что все живое… это лишь части одного существа. Правда, и сейчас так кажется. Между собой общается все живое, даже деревья и камни.
Она фыркнула, подозревая какие-то мужские шуточки, а я в самом деле улыбнулся потому, что каким же дураком был, как здесь говорят, что пытался… но деревья сразу поразили невообразимой сложностью, никогда ничего подобного не встречал.
Попытался вспомнить, в самом ли деле никогда не встречал, но не мог, словно уперся в плотную стену.
На лице, видимо, что-то отразилось, Марианна заметила, тут же спросила обеспокоенно:
– С тобой все в порядке?
– Да, – ответил я, – вполне.
И подумал, что у меня не в порядке, но к нему стремлюсь, а это значит, у меня в порядке. Невероятнейшее явление эта биологическая жизнь, невероятное сочетание атомов, что ухитряется самоподдерживать свою уникальную структуру, что вообще немыслимо.
– С другой стороны, – сказала она рассудительно, – ты уже начинаешь владеть лицом, а это важно не только для женщин, как все думаете! У тебя было, как у… паралитика, что ли. А теперь оживляжик некоторый. Но все равно поработай над собой. Мужчины теперь даже красятся, знаешь?.. Но тебе нельзя.
– Почему?
– Твой имидж брутальность, – сообщила она. – Брутальных стало совсем мало, потому снова в цене.
Я слушал, одновременно воспринимая окружающий нас мир, где непонятно все, я вот до сих пор не могу понять даже эти сверхсложные структуры, в огромном количестве взвешенные в воздухе и передвигающиеся вместе с ним.
Вся атмосфера заполнена ими, даже на вершине горы мириады в разреженном воздухе, а когда начал спуск вниз, количество их быстро увеличивалось.
Глупо было начинать у подножья пытаться общаться с более сложным проявлением жизни, но я пытался, еще не представляя всей сложности того, с чем столкнусь.
На сегодняшний день я продвинулся не больше, чем в первый, а мое как бы взаимопонимание с биологической жизнью не больше, чем имитация жестов этих существ, слов и движений, но что это за явление и что им движет, все на том же месте.
В переговорнике захрипело, быстро голос проговорил:
– На Профсоюзной автомобиль «Мазератти» красного цвета сбил прохожего на переходе и уходит в сторону области!.. Всем постам…
Марианна сказала сквозь зубы что-то непонятное, автомобиль по движению ее рук на баранке руля резко сдвинулся влево и начал набирать скорость.
– Что-то случилось? – спросил я.
Она сказала зло:
– Ты же слышал!..
– Нарушение закона и порядка? – спросил я.
Она покосилась на меня со злым удивлением.
– А чего бы мы вместо визита в кафе-мороженое вдруг погнались?.. Сбивать людей нельзя. А эти сволочи уже нас достали… Ишь, «Мазератти» красного цвета!.. Мажоры, сынки богатых родителей!.. Сколько раз привлекались за гонки по улицам, за наркотики, драки, но адвокаты отмазывают… Но на этот раз не выкрутятся. Наезд на человека с возможно смертельным исходом, это уже за гранью шалостей.
– Хочешь остановить?
– Да, – ответила она с оттенком досады в голосе, это я уже улавливаю. – Но это не просто. Слышал, какая у них тачка?.. Надо передать вперед по постам… Так свернут же, гады, знают эти штучки. А потом бросят машину и заявят, что ее у них угнали, а сами они в это время крепко спали. А хорошо бы остановить и упечь за решетку так, чтобы надолго. И у других отбить охоту вот так выёгиваться.
