Боевики перестали улыбаться, а тот, что с автоматом на ремне через плечо, сказал встревоженно:
– Босс, с ним что-то не так.
Вожак бросил резко:
– Вижу. Кончайте с ним, а ты, Ворон, подгони автомобиль к подъезду.
Один из боевиков, что с пистолетом в кобуре, торопливо вышел, а тот, что с автоматом, снял его с плеча и взял на изготовку.
Вожак повернулся ко мне, глаза впились в мое лицо злым взглядом.
– Твой последний шанс, – сказал он с нажимом, – дурак!.. Пойми, у нас нет времени с тобой возиться долго.
– Да понял я, – ответил я, – понял.
– Говори!
– Как я понял, – ответил я рассудительно, – вы преступники, да?.. Нельзя же вот так хватать человека, рубить ему пальцы, требовать признания в чем-то непонятном.
Вожак скривился, как от резкой зубной боли.
– Седьмой, – сказал он резко, – кончай с этим идиотом.
Боевик с автоматом радостно оскалился, я видел, как его палец вжал спусковую скобу. Громко хлопнул выстрел, пули вылетели одна за другой в едва заметном облачке дыма, уже горячие и разогреваясь при трении о воздух все больше, с силой ударили мне в лоб.
Вожак смотрел с брезгливой гримасой, но через пару секунд лицо дернулось в недоумении.
– Седьмой, – сказал он, – что такое?.. У тебя холостые?
– Босс, – ответил боевик в испуге, – как можно!
Он поспешно выстрелил короткими очередями снова, потом еще трижды. Я не то чтобы устал сидеть, но это уже бессмысленно, поднялся, оставив липкие ленты на поручнях кресла.
– Значит, – сказал я рассудительно, – вы преступники…. Преступившие порядок и закон… Что же мне с вами делать? Наверное, раз вы люди, то люди должны вас и судить…
Вожак, бледный как смерть, отступил и прижался спиной к стене. Его затрясло, а боевик, выронив из рук автомат, пал на колени.
– Да, господин Дьявол, вы абсолютно правы! Только наш суровый суд может назначить нам самую жестокую кару…
Я осмотрел обоих внимательно, оба уже бледные и трясущиеся, неотрывно смотрят в мое страшное лицо, которым я забыл двигать в такт речи.
– Граждане общества, – заявил я, – должны соблюдать закон и порядок. И все должны помогать соблюдать закон и порядок. Я вот сейчас, будучи как бы человеком и гражданином, исполню свой гражданский долг…
Старший молчал и только нервно глотал слюну. Я видел, как часто двигается его кадык, а глаза не отрывают взгляда от кисти моей руки, где вместо отрубленных пальцев уже появились новые.
– Да-да, – сказал младший боевик быстро, – предайте нас в руки правосудия…
Я спросил изумленно:
– А я чем не оно?.. Приговариваю вас к распылению без права восстановления…
Боевик вскричал:
– Только не к распылению!.. Мы же люди!
– Ладно, – сказал я, – здесь нет такого вида казни? Тогда все проще…
Они потеряли меня из виду, когда я сместился в сторону, а я вытащил у боевика нож, двумя ударами вскрыл обоим сонные артерии, и пошел к выходу, чувствуя сопротивление воздуха.
Двое охраняют вход, тоже преступившие закон и порядок. Я ударил их головами о стену и вышел, бросив на пол нож.
На улице тоже все замедленно, к подъезду приближается с черепашьей скоростью автомобиль, я замедлился до общечеловеческой нормы, автомобиль подлетел уже быстрее и замер, скрипнув тормозами.
Я распахнул дверцу, водитель не успел повернуть голову, как я опустился на правое сиденье.
– Привет, – сказал я дружелюбно.
Боевик, которого их старший назвал Вороном, застыл в ужасе. Пальцы судорожно стиснули баранку руля, лицо стало даже не белым, а синим.
– Поехали? – спросил я.
Он пролепетал:
– А как же… как же…
– Да так же, – ответил я. – Ничего не меняется.
– Но мой босс…
– Он преступник, – объяснил я. – Ты не знал?
Он сказал слабо:
– Знал….
– Значит, – сказал я, – тогда, наверное, и ты преступник. Знал и не сказал служителям закона и порядка?.. Приговариваю тебя к распылению…
Он вскрикнул:
– Не надо! Я все скажу!..
– Говори.
Он сказал быстро-быстро:
– Сегодня в порт придет к часу ночи судно с героином. Наш старший и его люди должны встретиться с Первым, тот всегда покупает, и перегрузить в авто…
– Распыление отменяется, – сказал я. – Но ты преступник, а преступники должны быть изъяты из общества.
Он дернулся, но я сломал ему шею раньше, чем он увидел движение моей руки.
Я выждал пару секунд, было желание включить двигатель внутреннего сгорания и поехать на этом удивительном устройстве, уже представляю, как это все происходит, но такое будет незаконно, у меня нет разрешения на вождение, а без него садиться за руль – преступление и непорядок, как сказала Марианна.
Я вылез, дверца закрылась как бы сама, хоть и не сама. На таком расстоянии я могу вот так воздействовать на все, что здесь называют неживой природой, хотя и не могу ее перестраивать.
Все эти существа, пожирающие один другого, на самом деле одно, переходящее из поколения в поколения. И человек всего лишь тот же Адам, от которого все произошли, только раздробленный на отдельные существа, что из-за своей слабости и ограниченности не чувствуют цельности.
Умершие здесь что-то вроде засохших веточек внизу на дереве, а живые и сейчас получают сок от ствола и победно тянутся вверх, борясь с гравитацией.
А те, умершие, распадаясь в земле на молекулы и атомы, отдают накопленные в своих телах нужные элементы этому могучему стволу, что становится все выше, сильнее и могущественнее.
Во всяком случае, я воспринимаю все это мельтешащее человечество именно так. Возможно, тоже чувствуют себя единым, хоть и дискретным организмом, как те же муравьи, что хоть и в разных телах, но Один Муравей.
Не случайно же у всех людей это стремление к закону и порядку?
Мелькнула мысль войти в землю здесь, а выйти в квартире Марианны, с точки зрения человека было бы экономнее, для него земля – это твердь, а воздух почти пустота, но на самом деле пространство везде заполнено примерно одинаково, просто человеческое зрение не воспринимает плотность пространства, а кроме зрения, слуха и осязания у человека почти ничего нет.
Я вдвинулся в стену стоящего рядом высотного здания, а вышел на самом верху, что именуется крышей. Оттуда вид на город лучше, но все-таки высотка не совсем высотка…
На всякий случай сдвинулся выше, в воздухе даже для человека везде есть опора, как сказал Нестеров, а для меня любая атмосфера всего лишь оболочка вокруг планеты, само пространство куда более надежная опора…
