– А какой он?.. Я понимаю, зрение человека и даже собаки отличается, не говоря уже о глазах совы или мухи, но мы опираемся на зрение радиотелескопов, а это другое, точнее…
– И все же космос не такой, – сказал я, – как видно через телескопы.
– А какой?
Я в затруднении двинул плечами.
– Объяснить трудно. Ты же не станешь по походке человека определять его уровень философии и духовных запросов?.. Хотя, конечно, грузчика от скрипача можно отличить и по походке, да и то с трудом. Так и наблюдения астрономов не дают представления о настоящем устройстве Вселенной.
Он посмотрел на меня с неудовольствием.
– Хочешь сказать, настолько сложна?
– Не сложна, – ответил я. – Для людей не сложна, просто… иная. Настоящей ее никто из людей еще не видел.
Он вздохнул.
– Конечно, не представляю. Но понимаю, что сложнее, чем видим. Но с каждым днем видим все больше и дальше! И то, что видим, начинает тревожить. Особенно это расширяющееся ускорение. Народ об этом не знает, что и хорошо, но ученых тревожит.
Я посмотрел на него в упор.
– Почему? Расширяется пространство и расширяется…
– Расширяется со все возрастающим ускорением, – повторил он. – Матрица продолжает дорисовывать спрайты? Или живем во взорвавшейся четырнадцать миллиардов лет назад гранате? А дальше, что, конец всему?
Я спросил мирно:
– Почему конец? А если Вселенная просто растет?
– Вот так ускоряясь?.. А что потом?
Я снова двинул плечами.
– Возможно, новая форма, как бывает здесь на планете. Через какие-то триллион триллионов тысячелетий. Вселенная только-только возникла! Сам же сказал, в ней пока только красные и белые карлики, и еще ни одного черного!.. Первые возникнут только через миллиард триллионов лет, а просуществуют, как ты говорил, септиллион лет!.. А потом… потом, к примеру, имаго. Тепловая смерть Вселенной – это не сама по себе смерть, а что-то типа куколки, в которую превращаются гусеницы. Долго лежат неподвижные, с виду мертвые и засохшие, а потом… потом из запыленного кокона выбирается удивительная бабочка и расправляет крылья!
Он усмехнулся.
– Слишком красиво и романтично, от тебя не ожидал. Но это метафора, ты сам в нее не веришь. А в реальности, если Вселенная живая, то, когда у нее дурная юность, когда старость, а когда дряхлость и умирание?.. Черные карлики уже смерть или только старость?.. Или смерть Вселенной лишь во времена, когда последние элементарные частицы покидают железные звезды?..
Я зябко передернул плечами, этот жест прост и нагляден, у Шерлока можно научиться многому, что характеризует эту жизнь на планете.
– Не пугай. Не хочу думать о времени, когда Вселенная будет близка к смерти…
Он сказал поддразнивающе:
– Ну да, всего лишь через квинтиллион ундециллионов лет!.. А то и гугол.
Я понял, но покачал головой.
– Все равно даже гугол мало.
Он перестал улыбаться, взгляд стал серьезным, а сказал почти дружески:
– Ты прав. Сколько бы лет ни было впереди, но если в конце смерть… то это страшно. Страшно и безысходно. Однако люди с этим никогда не смирятся!.. Ты знаешь, какая была самая первая мечта древнего человека?
– Какая?
– О бессмертии, – сообщил он с грустным торжеством, – реальном, физическом!.. Первый дошедший эпос рассказал о Гильгамеше, что искал средство от смерти и однажды нашел… Да и все религии говорят о бессмертии, только уточняют, что придется покинуть телесную оболочку, превратиться в мощные силовые поля… Так что, Крабоид, человек спасет себя, а потом…
Я посмотрел с любопытством.
– Ну-ну, догадываюсь.
– И Вселенную, – закончил он. – Какие ундециллионы?.. Думаю, за первую тысячу лет человек, что станет уже постчеловеком, зачеловеком и чем-то еще, придумает, как сделать человеческую цивилизацию неуничтожимой, а это значит, спасти и Вселенную!.. Что, для тебя это ново?
Глава 15
Шерлок поставил уже третью пустую банку под стол, открыл четвертую и тут же точно так же, как с первой, припал к ней. Я видел, как в емкости уменьшается жидкость, переливаясь в его внутренности, а когда осталось две трети, Шерлок довольно крякнул и оторвал губы от горлышка.
– А жизнь хороша… Я бы вот так готов сидеть за столом с друзьями хоть гугол лет.
Я подумал, а вдруг Вселенная в самом деле не что-то огромное и мудрое, а всего лишь огромное, только-только начинающее обретать признаки вселенского разума, пока самого простенького, как у амебы?.. А реакция на возникшее человечество как на занозу… нет, это слишком, больше как на болезнетворную бактерию, попавшую в организм!
Еще не знает про угрозу, но белые тельца фагоцитов устремляются навстречу противнику и вступают в сражение.
Так что повеление уничтожить человечество вместе со всей биологической жизнью в этой части космоса… может быть не решением разума, а чисто инстинктивной реакцией организма на угрозу.
Да-да, сработал инстинкт, а вовсе не потому, что здесь постоянные войны, ядерная угроза и прочее-прочее, что в первую очень приходит в голову человеку с ограниченным воображением.
Вселенная еще не знает про ядерное оружие и даже про само существование человека. При всех суперскоростях ее мыслительной деятельности, что ограничена распространением света, она только-только осознала, что на Земле зародилась органическая жизнь.
Это само по себе суперчудо, невероятное даже в масштабах Вселенной событие, так что она могла сразу постараться понять, что это за проблема, поняла моментально, то есть за какие-нибудь пару миллиардов лет, и тогда же поняла угрозу этой новой формы жизни.
– Знаете ли, – проговорил я медленно, – а что, если… у меня задание устранить эту аберрацию… эту мельчайшую аберрацию?
Оба заметно посерьезнели, Шерлок даже банку опустил на столешницу, а Крякожабер спросил осевшим голосом:
– А ты… смог бы?
– Дела говорят лучше слов, – ответил я. – Хотите, покажу часть Вселенной ближе?
Шерлок взглянул пытливо, а Крякожабер воскликнул:
– А сможешь? Ах да, ты в самом деле посредник… между нами и тем… другим миром?
– Я не посредник, – пояснил я педантично, – я и есть Вселенная… Хорошо, смотрите!
Они замерли в ожидании, а я сосредоточился, власти у меня нет ни над биологической жизнью, ни над перестроенной людьми материей, потому аккуратно захватил пространство вокруг стола, за которым сидим все трое, и передвинул на поверхность Луны, не убирая барьера.
Шерлок охнул, вскочил и уперся головой в незримый потолок, Крякожабер шумно вздохнул, оторвал взгляд от безрадостной равнины и спросил осевшим голосом:
