– Мы… в какой-то камере?
– Все защищено, – заверил я. – Эта часть пространства не взаимодействует… с остальной… тканью.
– Ага, – проговорил он чужим голосом, – то-то и гравитация та же… и пахнет кофием…
– А вот ваш Марс, – сказал я, – тоже ничего интересного…
Он охнул, вместо серой равнины возникла ржаво-коричневая, а в небе проступили редкие звезды. Даже я ощутил, как на людей повеяло ощущением бесконечной тоски и безнадежности.
Шерлок медленно сел и застыл с банкой в ладони, словно любое движение нарушит равновесие, и мы рухнем в бездну.
Крякожабер проговорил прерывающимся голосом:
– Поверить не могу… Почему еще дышим?
– Мы в капсуле, – пояснил я так, чтобы поняли, хотя, конечно, капсулы создавать не могу, проще часть пространства изолировать и передвинуть. – Ничто не влияет… Юпитер?
– А можно? – спросил Крякожабер трепещущим голосом.
Я молча передвинул к Юпитеру, пронес над поверхностью, сместил тут же к Сатурну, сперва показал кольцо вблизи, довольно неопрятное поле булыжников, мелкие размером с кулак, крупные с Эверест, показал вблизи Нептун, поинтересовался:
– Может, чуть дальше?.. Вот звезда, которую вы назвали Альдебараном…
Далекая звезда начала стремительно вырастать в размерах, Шерлок охнул, вскочил.
– Мы… врежемся?
– Все безопасно, – заверил я. – Я перемещаю часть этой комнаты, а стены здесь… тоже есть. Что хотите увидеть? Могу на поверхность нейтронной звезды или в самый ее центр!.. Даже в черную дыру, как вы называете это явление…
Крякожабер сказал хриплым голосом:
– И нас… не раздавит?
– Мы изолированы, – напомнил я. – Я, конечно, могу выйти, но вам не стоит. Хотите, пройдусь по ее поверхности?.. А вы посмотрите отсюда?
Шерлок помотал головой.
– Верни все назад. У меня уже в голове не знаю что. И в желудке, даже в кишечнике. Еще блевану прямо на нейтронную звезду…
Я моментально вернул участок комнаты на прежнее место, ювелирная работа, по мнению людей, так как пришлось манипулировать самим пространством, не касаясь сделанных людьми предметов.
Крякожабер за это время стал белым, как полотно, по-настоящему понял, что все реально, в то время как для Шерлока всего лишь пугающая картинка.
– Если хотите, – предложил я, – можно вообще за пределы галактики, метагалактики или гигаскопла. Это нетрудно.
Крякожабер с трудом произнес хриплым, как после тяжелой простуды голосом:
– Тебе в самом деле ничего не стоит уничтожить как нашу планету, так и всю галактику… Но зачем?
– Угроза, – напомнил я.
– Какая?
– Закон и порядок, – напомнил я. – Вселенная развивается, мы видим, какой будет через тысячи лет, миллиарды и триллионы триллионов… В ней не должно было возникнуть такой аберрации, как биологическая жизнь.
Шерлок крякнул, банка с пивом так и осталась в его ладони, а Крякожабер торопливо вскрикнул:
– Погоди-погоди!.. Давай посмотрим внимательнее. Ты сейчас Вселенная, верно? Но ты и человек! Значит, можешь видеть чуточку больше. Как ты знаешь, даже самое микроскопическое изменение любой из физических постоянных ведет к тому, что биологическая жизнь возникнуть не может!.. Нигде во Вселенной.
Я кивнул.
– Верно. Это непредусмотренная аномалия. Аберрация. Некий сбой в грандиозном замысле.
Он вскрикнул:
– Сбой, говоришь? Вероятность получить вселенную с такими нужными для жизни характеристиками одна к десятой в двести двадцать девятой степени!.. Изначально!.. О каком сбое можно говорить, если получилось так сверхисключительно точно? Подумай, вся Вселенная выстроена просто ювелирно, чтобы в ней зародилась биологическая жизнь! Я даже не могу представить, вообразить, даже подумать о такой точности!
Я кивнул.
– Одна к десятой в двести двадцать девятой? Ну да, примерно точно.
Он отшатнулся.
– Что значит, примерно?
– В двести двадцать восьмой, – уточнил я. – Потому это аберрация. Устранить.
Он посмотрел несколько странно.
– В самом деле можешь делать в уме вот такие расчеты? Или это в тебе изначально? Ладно, но количество элементарных частиц во всей вселенной… не только обозримой, но и теоретически рассчитанной, это десять в восьмидесятой, верно?.. Сравни, в восьмидесятой и в двести двадцать девятой!.. Или пусть даже в двести двадцать восьмой!
Я задумался, он прав, но это значит, что если я развиваюсь без всякого внешнего вмешательства, то некая сила изначально рассчитала все и заложила определенную программу, чтобы все случилось именно так?
– Ты хочешь сказать, – поинтересовался я, – Бог есть?
Он дернулся, на лице отчетливо проступило выражение страха и растерянности.
– Какой Бог, какой Бог?.. Никакого Бога нет!.. Мы что, богомольные старушки?.. Но, похоже, нечто особое все-таки запрограммировало БигБанг на создание биологической жизни! И даже больше, чем… Страшусь предположить, но, возможно, запрограммировано не только возникновение?
Я сказал хмуро:
– Хочешь сказать… и этот разговор?
Он потряс головой.
– Так далеко заглядывать не решусь, а то вообще рехнусь. Да и ты, мой странный гость, вряд ли сможешь… Или сможешь?
Я покачал головой.
– Нет.
– И я нет, – ответил он потрясенно. – Разве что Шерлок, он же детектив, привык распутывать загадки.
Шерлок пробормотал:
– Не ерничайте. Мне и так дурно. Такие страсти слушаю…
Крякожабер подтвердил:
– Еще какие. Хорошо, не до конца чувствуешь, а то бы вообще кукукнулся. Наши мозги такое вместить не могут. Зато у нас настройка тоньше.
Кофе еще не остыл, но Крякожабер выпил его, не отрываясь, тут же начал пожирать печенье, словно это действие спасает его от страшных картин, что увидел только что.
Шерлок с самым мрачным видом продолжает сжимать в ладони банку, но вид у него такой, что сейчас даже пиво вызывает в нем отвращение.
Я поглядывал на обоих с сочувствием. К счастью, человеки ограничены в своих чувствах, не видят всей окружающей мощи, это разрушило бы их главную суть, что именуется психикой.
Да, я сейчас намного проще человека, признаю, но тоже усложняюсь и самоорганизуюсь. Через каких-то триллион триллионов лет обрету настоящий вселенский разум, начну неспешно и вдумчиво изменять пространство и все-все, что существует и что еще не существует.
Но возникшая на этой планете биологическая жизнь развивается слишком быстро. Пока что меньше атома даже в сравнении с галактикой, но развивается чересчур стремительно и в будущем может помешать мне, теперь уже не только чувствую, но и вижу.
