Потому что это не человек, а призрак. Самый настоящий. Вон и патлы пропали, и одежда изменилась, превратившись из драной майки в нечто, более напоминавшее старинный сюртук.
– И я нежить, – с достоинством сообщил ему Ростогцев. – Но у меня есть плоть, сиречь – тело. А еще хожу я куда сам захочу, не бегая, как собачка, туда, куда меня пошлет хозяин.
– Если не секрет – зачем вы мне рот зажали? – спросил я у него. – Понимаю, что от ошибки сберегли, но от какой?
– Ты чуть вот этому синюшному имя свое не назвал, – пояснил вурдалак. – А делать этого нельзя ни в коем случае. Узнав имя, сообщенное доброй волей, он сможет ненадолго занять твое тело, соображаешь? Правда, в твоем случае такое вряд ли могло произойти, ты очень крепок, не только физически, но и душевно, но тем не менее. К тому же он может передать эту информацию кому-то посильнее, и тогда возможны разные нюансы.
– А что у тебя за дела на нашем кладбище, упырь? – поинтересовался призрак, буквально прилепившись к ограде. – И кто этот паренек, которого ты так оберегаешь, вместо того чтобы осушить до донышка, как бутыль с вином?
– Нет, этот тебя бы не смог себе подчинить, – усмехнулся Ростогцев. – Слишком глуп.
– Благодарю, князь. – Я осознал, в какую неприятность чуть не вляпался. – Все-таки права народная мудрость – век живи, век учись.
– Главное, чтобы учение впрок пошло, – доброжелательно потрепал меня по плечу вурдалак.
– Молодой человек. – Призрак не мигая смотрел на меня. – Если тебе чего надо здесь, на нашей земле, ты говори, не стесняйся. Помогу, подскажу, с кем надо сведу. А о цене договоримся.
– Сгинь, – посоветовал ему Данила. – Не мелькай перед глазами.
– Никогда не имей дела с такими, как он, – сообщил мне князь, показав на призрака рукой. – Непременно обманут. В нашем с тобой мире, друг мой, вообще грани между добром и злом, правдой и ложью изрядно подстерты, тут уж ничего не поделаешь. Но все равно есть какие-то границы, которые никто не станет пересекать. А для него их нет, как и для всех остальных, кто обитает там, за оградой. Кроме Хозяина Кладбища, разумеется. Да и тот, если честно, свои границы для себя сам разметил, и где они лежат, остальным неведомо.
– А ты отважный, упырь, – оскалился призрак. – В двух шагах от кладбищенской земли ее повелителя упоминать всуе? Видать, совсем черви твой мозг съели. Ха!
Мне вдруг стало нестерпимо холодно, словно следом за северным ветром в столицу пожаловала зима. А еще внутри все сжалось, как в юности, в тот момент, когда драка вот-вот начнется, но первый удар пока никто не нанес.
– Валим, – чуть просевшим голосом предложил Данила. – Патрон, не надо нам тут оставаться!
– В машину, – толкнул меня князь, опасливо глянув в сторону ограды, где злорадно хохотал наш неживой собеседник. – Быстро, быстро!
Спорить я не стал, нырнул в теплый салон автомобиля, и уже через считанные секунды детище немецкого автопрома умчало нас куда подальше от места, куда мне хочешь не хочешь, а все равно придется вернуться.
Глава 17
– Следует понимать, что к ограде пожаловал тот самый Хозяин Кладбища? – уточнил я сразу же после того, как машина набрала скорость. – Да?
– Именно, – причмокнул так, будто у него болел зуб, Ростогцев. – Серьезно навредить нам он не смог бы, но хорошего от этой встречи все же ждать не стоит. Да и тебе лишний раз ему показываться на глаза тоже не след. Ты упорный парень, Хранитель, вряд ли отступишься от своих планов, а значит, раньше или позже нагрянешь на это кладбище. К чему ненужная популярность?
– Его все равно бродячий дух видел, – заметил Данила, обеими руками вцепившийся в руль. – Наверняка своему хозяину того, с кем общался, в деталях опишет.
– Есть такая вероятность, – признал князь. – Прямо скажем, Валерий, дела у тебя так себе, потому самым разумным вариантом будет плюнуть на зарытую в могилу цацку и жить дальше. В конце концов, на ней свет клином не сошелся.
– Но оплатить оказанные услуги мне все равно придется? – уточнил я, вложив в голос некоторое количество иронии.
– Само собой, – подтвердил вурдалак. – А как же.
– Подумаю над вашими словами, – пообещал я. – Как приму решение – позвоню. И насчет письма остальным концессионерам – пока все же повременю. Только без обид, хорошо?
– Будь по-твоему, – с холодком ответил князь. – И с решением не затягивай, нам деньги нужны. Кредиты сами себя не отдадут, друг мой.
– Кредиты? – удивился я.
– Они, проклятые, – вздохнул Ростогцев. – И самое обидное – даже если выпить действующее руководство банка, для нас ничего не изменится. Что за времена настали? Раньше все было проще, – нет банкира и его наследников – нет долговых обязательств. Опять же, кое-какое наше влияние не то что на аристократию распространялось, но и даже на королевские дворы. А эти господа всегда были в долгах как в шелках, уж поверь. Там слово сказал, тут кое-что шепнул, в результате его величество взял да и утопил всех кредиторов в реке. Или сожгло по обвинению в колдовстве. А теперь такой номер не пройдет, все равно платить придется. И даже непосредственного заемщика-человека, который мне служит, убивать смысла нет, – залогом имущество семьи выступает, на слово теперь никто не верит. Так что ты не тяни, Хранитель, не тяни. Мы сами кровососы, но банковские кредитники на пару с их же службой безопасности нам, пожалуй, фору могут дать.
Хотите смейтесь, хотите – нет, но в этот момент я испытал гордость за род человеческий.
Не знаю отчего, но в какой-то момент мне стало неуютно в их компании. Скорее всего потому, что общее дело было закончено, а просто так, забавы ради, бок о бок с нежитью нормальному человеку сидеть все же не стоит. Потому я попросил тормознуть машину рядом с метро, сразу после того, как в поле моего зрения попала ярко светящаяся в ночи буква «М».
– Не тяни! – еще раз предупредил меня князь Ростогцев. – Жду твоего звонка. Поехали, Данила. Я что-то проголодался, надо перекусить.
Перекусить ему надо. Знаю я ваши перекусы, нежить поганая, кровь из народа поехали сосать.
Кстати – и в самом деле есть хочется. То ли из-за нервного напряжения, которое более-менее спало, то ли еще отчего, но прямо вот пару лет жизни готов отдать за добротный кусок хорошо прожаренной свинины с картошечкой и овощным салатом.
Я покрутил головой, заметил неподалеку заманчиво посверкивающую огоньками вывеску с надписью «Кафе 24 часа», и направился туда. Однако – мечты сбываются.
Однако – еда едой, а мысли невеселые все равно никуда не делись. Когда в тарелке почти ничего не осталось, а третья по счету чашка чаю показала дно, я снова начал думать о том, что в этот раз задачка мне досталась почти неразрешимая. Вот ведь – несколько дней назад я имел только рисунок некоей вещи, и только. Сейчас я знаю о ней все – что это такое, кому она принадлежала сначала и после, где лежит, при определенном стечении обстоятельств даже могу постоять рядом, но добраться до нее я не в состоянии.
