— И вместо этого… убил его ты!
Тэлия сама не ожидала услышать от себя такие слова и сильно удивилась сказанному.
— Да, я убил его, — сказал сэр Дензил. — И так как лорд Элдон настаивает на недопущении скандала, дело будет замято и общественность оповестят, что Телбот скончался от сердечного приступа. Но мне придется уехать из страны на три года.
— Три года!.. — еле слышно повторила леди Кавершем.
— Могли отослать и на пять лет, и на всю жизнь, — сказал сэр Дензил, — но, зная характер Телбота, лорд-канцлер проявил ко мне снисхождение, о чем недвусмысленно дал понять.
— Но… три года, милый? Куда тебе придется уехать?
— В Европу ехать нельзя, это ясно, — ответил сэр Дензил. — И я не собираюсь попадать в плен к Бонапарту. Нет, я уеду в Америку.
— В Америку!..
Тэлия была слишком изумлена, и ее голос отразился эхом от стен комнаты.
Далекая Америка считалась страной непредсказуемых людей, прогнавших прочь британцев. Землей, кишащей, как ей казалось, краснокожими индейцами и неграми, привезенными из Африки.
Потом была суматоха вокруг сбора необходимых отцу вещей и проводы его в Плимут, откуда, как он уже знал, корабль отправлялся в плавание через Атлантику.
Его жена просилась ехать с ним, но он и слышать об этом не желал.
— Бог знает, какие лишения мне придется претерпеть, — сказал сэр Дензил. — Мне будет достаточно тяжело, чтобы еще и волноваться о тебе. Три года быстро пролетят, и я снова буду с тобой.
В целом идея была весьма здравой, за исключением того, что ее матери предстояла разлука с любимым человеком.
Как только стало известно об отъезде сэра Дензила — а скрывать это дольше смысла не имело, — рекой потекли счета от кредиторов.
Видя горе матери, Тэлия, которой в ту пору было всего пятнадцать, попыталась помочь их семейному поверенному, знавшему ее с тех пор, когда она была еще младенцем, разобраться в этих делах.
Тэлия так и не поняла, откуда пошли слухи, но вскоре все принялись говорить, что сэр Дензил был приговорен к пожизненному изгнанию и никогда не вернется в Англию.
Было нелегко объяснить реальное положение вещей, и, как это всегда бывает, найти того, кто первым распустил этот слух, им не удалось.
Торговцы становились все настырнее, и в итоге им пришлось закрыть усадьбу и переехать в Лондон, где за несколько фунтов в месяц они сняли дом в Шеппердз-Маркет.
Там они жили на средства, вырученные от продажи драгоценностей, принадлежавших леди Кавершем.
Все имущество сэра Дензила было либо продано, либо заложено, за исключением переходившей по наследству усадьбы и всего, что в ней находилось.
Поначалу Тэлия думала, что если они будут жить бережливо, без излишеств, им хватит средств дожить до возвращения отца.
Но когда перестали приходить письма, ее мать заболела.
А после получения счетов от врачей скоро иссяк весь их скромный денежный запас.
Из-за войны продукты подорожали, а когда угроза голода стала очевидной, Тэлия поняла, что необходимо что-то предпринять.
За последний год она начала думать, как увеличить их Доход, но это был секрет, которым она не поделилась даже с матерью, и, к сожалению, надежды на скорую прибыль не было.
Тогда она решила найти себе какую-нибудь работу, и мама навела ее на мысль заняться отделкой шляпок.
Год назад война окончилась; в одеждах появилось больше изящества, и отделка шляпок стала едва ли не кричащей, чтобы соответствовать фасонам платьев, которые также украшались кружевами, рюшем, вышивкой и бантами.
Первым делом она направилась к миссис Бертон, которая сказала, что не имеет вакансий в своем магазине, тем более для человека без опыта.
Но она была достаточно проницательна, чтобы понять — красота Тэлии, ее грамотная речь и внешний вид являются немаловажными качествами.
Критично осмотрев ее с ног до головы, она не нашла ничего, к чему можно было бы придраться.
— Я дам тебе пробную работу в мастерской, — наконец сказала она. — Но если результат окажется негодным, ты будешь уволена без предупреждения и лишнего шума.
— Я принимаю ваши условия, мадам.
Миссис Бертон назначила ей смехотворно мизерное жалованье, но Тэлия не стала возмущаться.
Она сказала себе, что работа сможет поправить их финансовое положение и сделать ее независимой.
Миссис Бертон, хотя и не собиралась этого признавать, была изумлена не только мастерством Тэлии в отделке шляпок, за что она была переведена в главный зал магазина, но и искусством убеждать клиентов совершать больше покупок, нежели они собирались прежде.
«Лучше бы и я сама не сумела!»— порою думала она.
Но она не высказывала вслух своих мыслей, понимая, что, если работника похвалить, тот будет ожидать соответствующего повышения жалованья.
В апреле, когда все работники магазина сбились с ног в приготовлениях к королевской свадьбе принцессы Шарлотты и принца Леопольда Бельгийского, намеченной на четвертое мая, Тэлия стала, как она и намеревалась, независимой.
И хотя ее мать до сих пор ужасалась тому, что ее дочь вынуждена работать в лавке, и она сама, и Анна были рады деньгам, которые Тэлия приносила в дом.
Теперь, обдумывая слова дочери, леди Кавершем сказала:
— Стоит ли тебе, моя дорогая, общаться с таким джентльменом, как граф Хеллингтон? Не помню, чтобы твой отец упоминал о нем, но уж коли он не обращается с тобой как с леди, то так будет и дальше из-за твоего унизительного положения.
— Говорю тебе, мама, он обращался со мной как с модисткой, — со смехом сказала Тэлия, — и вознаградил меня за мучения!
Леди Кавершем содрогнулась.
— Мне больно думать об этом, — сказала она.
Затем она тихо воскликнула:
— Но он не узнал тебя?
— Нет же, мама, конечно, нет! — ответила Тэлия. — И даже если бы он спросил мое имя, ты же знаешь, миссис Бертон знает меня только как «мисс Карвер».
Леди Кавершем вздохнула.
— Слишком простое имя! — возразила она, еще когда Тэлия впервые рассказала ей об этом.
— Это и требуется, — ответила Тэлия. — «Карвер»— старая добрая английская фамилия, вне всяких сомнений, происходящая от мясников, разделывавших туши.
Она осознанно выбрала себе фамилию, наиболее созвучную с «Кавершем», чтобы при случае быстрее ее вспомнить и не назваться своим настоящим именем.
Ее мать эта хитрость ужасала не меньше всего остального, что было связано с работой дочери.
Но леди Кавершем в неведении своем считала, что дамски» магазин является по крайней мере укрытием от тех мужчин, что любили прохаживаться по Бонд-стрит, пялясь на проходящих красоток.
