В конце следствия у меня были более, чем подозрения; я убеждена была, что Карлтон убийца мистрис Крав.
– Вы должны были громко провозгласить это, Юдио, – сказала Дженни.
– Миледи, я уже заметила вам, – мне бы не поверили. У меня не было и тени доказательства для моего обвинения. Подумайте! Ведь все должно было бы основываться на моих словах. Я даже не могла доказать, что мистрис Крав была не чужая для мистера Карлтона. Быть может мне не поверят еще и теперь.
– Вы могли спасти мою сестру Лору! – Сказала вполголоса леди Дженни.
– Ах! Я сделала все, что могло бы побудить ее отказаться от мысли о Карлтоне. Когда я поступила к вам, миледи, Помпей однажды проговорился о свиданиях, назначаемых Карлтоном леди Лоре в саду по вечерам. Понятно, что я ничего не могла говорить в присутствии Карлтона, но я думала, что мне удастся напугать его и вместе с тем предостеречь мисс Лору. Однажды вечером (это было накануне их побега) я сняла белый чепчик и подвязала себе лицо этой черной плюшевой подвязкой, которую сохранила у себя, надела шапку Помпея и старое пальто моего покойного господина. Когда я пришла в сад, на место их свиданий, леди Лора была одна; он ушел. Было почти совершенно темно и леди Лора не могла меня заметить. Я изменила свой голос и в строгом тоне предупредила ее, чтобы она не доверялась мистеру Карлтону. Что касается его, то он увидал меня, когда я входила в дом. Я сняла шляпу и мое лицо, освещенное луною, казалось произвело на него сильное впечатление; он был чрезвычайно испуган. Он, кажется, узнал во мне, то лицо, которое увидал на лестнице в ту ночь, когда умерла мистрис Крав.
Я показалась ему еще один или два раза в таком виде. Вы может быть помните, миледи, тот вечер, когда мы вернулись в Седер-Лодж. Устроив леди Лору у себя дома, вы вспомнили, что забыли в карете свой туалетный ящик; я пошла за ним, сказав, что вернусь пешком. Проходя мимо окна столовой, я при свете пламени камина увидела мистера Карлтона. В одну минуту я сдвинула шляпу на затылок, сняла с шеи черный шарф, подвязала им себе зубы, а концы связала на подбородке. Я уперлась лицом в окно, отчего оно, конечно, казалось гораздо шире. Он, вероятно, подумал, что это было то же самое лицо, которое уже раз навело на него такой ужас, потому что я услыхала страшный крик. Я быстро сорвала свою необыкновенную маску и убежала.
– Чем же вы объясняете, Юдио, что эти привидения так ужасали его? – Прервал ее Фредерик Грей.
– Я думаю, сударь, что первый раз, когда он увидал меня на лестнице, он опасался, что кто-нибудь увидел, как он вливал яд в лекарство, но так как впоследствии ничто не подтвердило этого предположения и невозможно было найти ни малейших признаков или доказательств преступления, мастер Карлтон сам стал сомневаться в этом и стал думать, что его обмануло расстроенное воображение. Я почти уверена, что с тех пор в его уме не переставала происходить борьба по этому поводу: то он уверял себя, что это видение было действительное, то, что это был только сон; но, вероятно, оба предположения одинаково путали его.
Фредерик Грей утвердительно кивнул головой.
– Годы проходили, – продолжала Юдио, – и все время я испытывала ужасный страх перед мистером Карлтоном. Меня преследовала мысль, что с ним опасно находиться вместе; сознаю, мысль безумная, но она меня не оставляла. Когда заболела леди Люси и мистер Карлтон прибегнул к таким окольным приемам, чтобы удержать ее у себя, я ужасно испугалась, боясь несчастия. Это я отключила газовый рожок в передней и в темноте прошептала ему на ухо несколько ужасных слов. Однако опасения за леди Люси не покидали меня. Два или три дня тому назад, решив опять действовать, я вооружилась моими плюшевыми бакенбардами, стараясь придать лицу нужный вид и вечером предстала перед окном его приемной комнаты, – Странно, Юдио, что он ни разу не узнал вас, – прервал ее опять Фредерик.
– Совсем нет, сударь. Вы не можете себе представить, до какой степени меняют мое лицо эти плюшевые ленты с гофрированными краями. Можно с уверенностью сказать, что это мужское лицо. Кроме того, мистер Карлтон видел меня так, только в полутьме. Я однако думаю, что его должно было поразить отдаленное сходство, потому что леди Лора недавно как-то сказала мне, что его неприятно поражает какое-то особенное выражение в моем лице. Мне нечего говорить вам, миледи, что во все это время у меня не было пи малейшего подозрения о какой-нибудь связи между бедной умершей дамой с Дворцовой улицы и семейством, которому я имею честь служить.
Юдио кончила свой рассказ; она стояла неподвижно, наполовину покрытая тенью от красных портьер. Все хранили глубокое молчание.
Глава XXVII
Телеграмма адвоката
Оставалось ли еще хоть малейшее сомнение в преступности Карлтона? Дженни Шесней и Фредерик Грей, оставшись одни после ухода Юдио, со всех сторон взвешивали и обсуждали полученные сведения, не смея взглянуть друг на друга. Люси, желая отдохнуть, пошла в свою комнату. Бедная девушка с душевным трепетом выслушала подробности этого ужасного дела. Будучи моложе своих сестер и незнакомая с действительной жизнью, она никогда ни минуты не сомневалась в честности Карлтона, подробности эти застигли ее врасплох и она с трудом могла верить им; она чувствовала себя утомленной и больной.
Фредерик Грей первый прервал молчание.
– Помните ли вы, леди Дженни, мою встречу с Карлтоном в Монтикюле? Вы случайно были свидетельницей ее, – спросил он тихим голосом. – Помните ли вы, что я тогда говорил против него?
– Да, – сказала она, – и обвинение, которое вы тогда бросили ему, часто приходило мне на память.
– Его подтверждает рассказ Юдио.
Последовало продолжительное молчание.
– Он, вероятно, был ее мужем, – сказала Дженни так тихо, что ее еле могли услышать.
– В этом нет никакого сомнения. Если бы она не была его женой, ему бы незачем было освобождаться от нее. Мы можем предположить, что он убил ее, что бы… что бы… жениться на другой.
Фредерик, вспомнив, кто была эта другая, нерешительно произнес эти слова. Дженни более не в состоянии воздерживаться, разразилась рыданием.
– Как могла Юдио хранить такую тайну в продолжение стольких лет? – Воскликнула она.
– Я уже думал об этом, – сказал он, отходя от камина и, садясь около нее, – но на самом деле, обратившись к прошлому, я не вижу, как могла она действовать иначе. Я сознаюсь, что первым моим впечатлением было впечатление эгоиста: я почувствовал против нее нечто вроде злобы за то, что зная истину, она не старалась доказать невиновность моего отца, но, размышляя об этом хладнокровно, я прихожу к заключению, что это было невозможно.
Она совершенно верно сказала, что никто бы не поверил ей. Подумайте, как невероятно звучало бы такое обвинение против доктора.
– Позвольте, если бы она передала те несколько слов из разговора между Карлтоном и Клариссой, которые она подслушала при первом их свидании, то разве из них не выяснились бы их взаимные отношения, а отсюда и все остальное?
