– Ну, хорошо, – воскликнул Джон, – в таком случае я уже совсем путаюсь в мыслях и не знаю, на чем остановиться.
Приехав домой, они сейчас же разбудили Дика и спросили, когда он отнес микстуру, переданную Стефеном Греем для мистрис Крав и кому отдали ее.
– Да сейчас же, как вы дали ее, сударь; а передал я мистрис Пеперфли, которая отворила мне дверь. А разве мистрис Пеперфли вам что-нибудь сказала про меня?
– Ничего она мне не говорила, но я хочу знать, доставил ли ты ее к больной в том же виде, в каком получил от меня?
– Конечно, сударь, что же я могу с ней сделать?
– Больше ничего. Можешь ложиться спать.
С этими словами они прошли в лабораторию. Стефен со скамейкой подошел к тому углу, где стояла банка с надписью: «синеродисто-водородная кислота».
. – Смотрите, воскликнул он, – взяв ее оттуда, она покрыта пылью в палец толщиной, это служит лучшим доказательством того, что до нее давно никто не дотрагивался.
После этого они окончательно недоумевали. Они начали обдумывать этот трудный вопрос со всех сторон, не замечая между прочим Фредерика, сидевшего возле них, который совершенно машинально взял пыльное полотенце и стер пыль с той банки, стоявшей возле него на столе. Когда Джон Грей заметил это, было уже поздно, банка была вытерта чисто на чисто.
– Фредерик!.. – Воскликнул он, – что ты делаешь?
– Я… я стираю пыль с…
– Ты стер пыль с этой банки!?…
О, несчастье! Ты не знаешь, что твой отец может поплатиться жизнью из-за этого.
От изумления и испуга Фредерик не мог ничего ответить.
– Ведь эта паутина и пыль для нас были драгоценны, так как служили лучшим доказательством невиновности твоего отца. Теперь все пропало.
Фредерик, услыхав такие доводы от дяди, сильно огорчился; он так любил отца, что готов был пожертвовать для него жизнью, а между тем, хотя и невольно, послужил ему несчастьем.
– Нет, никто не смеет подозревать отца в этом ужасном преступлении.
– Скажи, кого же могут осудить, как не твоего отца, если лекарство послано им. Паутина на банке служила бы прекрасным оправданием, да вот ты немного напроказничал. Ну, да что теперь об этом говорить: делу ведь не поможешь разговорами – иди лучше спать.
Фредерик, сильно встревоженный, слушал своего дядю. Его тяготили мысли о последствиях своего невольного действия и он ничего не мог ответить дяде. Ему хотелось выплакаться и найти какое-нибудь средство для исправления своей ошибки. Посидев немного, он простился с дядей и подошел к отцу, который сказал ему очень нежно.
– Поди, мое милое дитя, да благословит тебя Бог. Ты сделал это по незнанию; забудь все и засни покойным сном. Совесть моя чиста перед всеми и с Божьей помощью мы добьемся того, что никто не посмеет подозревать меня в этом деле.
Фредерик скоро разделся, лег в постель и разрыдался, несмотря на свои 17-ть лет. Никто не мог его утешить. Он был единственный сын у отца, а мать, которую он так любил, уехала лечиться за границу. Оба же брата Грея и мистер Витикор остались в лаборатории, где вели тот же разговор, и, в конце концов, не пришли ни к какому заключению.
Глава IX
В таком маленьком городке, как Венок-Сюд, известие о таком выдающемся происшествии как внезапная смерть мистрис Крав, быстро разнеслось и взволновало почти всех. Обычно во всех городах, в особенности небольших, где все жители хорошо знают друг друга, всякое подобное событие есть пища для разговора, хоть на некоторое время. Всяк судит о событии по-своему, доискивается причин и по большей части обвиняет того, на кого сердит или к кому не расположен, даже если в данном случае и нет мотивов для каких бы то ни было обвинений.
Почти все жители столпились возле гостиницы «Красный лев». Раньше пришедшие рассказывали о происшествии подходившим. Много рассуждали об этой несчастной женщине, которую постигла такая участь в столь мирном уголке. Несмотря на то, что мистер Стефен Грей был всеми любим, все же держались того мнения, что он ошибочно приготовил микстуру.
– Ошибки бывают со всяким, – говорил кузнец, стоявший в толпе народа, – как-то раз ковал я лошадь и немного далеко забил гвоздь: лошадь захромала. Со мной никогда прежде этого не случалось…
– Да, это большое горе и большой подрыв авторитета мистера Стефена Грея, – говорил какой-то джентльмен, – если действительно с его стороны был недосмотр, то…
– В этом деле много странностей, – заметил преподобный мистер Джонес.
– Но мистер Джон Грей сказал мне сегодня утром, – прервал чей-то живой голос, что банка с синильной кислотой была покрыта пылью и паутиной даже после смерти этой женщины, но Фредерик нечаянно стер их.
– Было бы лучше оставить паутину на банке до прихода судебного следователя, – сказал толстый пряничник Плуметад, который не очень стоял за братьев Грей, потому что все сладости они забирали не у него.
– Джон Грей очень честный человек и никогда не решится солгать, – заметил кто-то из толпы. Некоторые покачали головой.
– Кто из нас может знать, на что он пошел бы для спасения своего брата, – снова кто-то заметил.
– Но зачем же Фредерик стер паутину и пыль с банки.
Это что-то невероятно.
– Сегодня утром Фредерик проходил мимо моего магазина и я его остановил, чтобы порасспросить; он мне сказал: мой отец не виноват в смерти этой женщины, так как микстура была им составлена совершенно правильно, я могу побожиться.
– И решитесь присягнуть, – спросил я, чтобы смутить его.
– Да, я присягну охотно, если это будет нужно, – не запинаясь ответил он мне. С этими словами он отошел от меня и поспешно направился домой.
– Многие предполагают, – закричал кто-то грубым голосом, что Стефен Грей выпил бутылку шампанского, благодаря чему не мог правильно приготовить микстуру; кажется он был на именинах у агента поземельного общества мистера Фишера.
– Какая нелепость! Стефен Грей никогда не употреблял никаких крепких напитков.
– Между прочим, – заговорил тут же стоявший кучер дилижанса, уверяют, что мистер Фишер может служить свидетелем…
– Сам Хот, – прервала его мистрис Файч, – пассажиры давно ждут омнибуса.
– Сейчас, сейчас сударыня, – закричал он и побежал настолько скоро, насколько позволяла его толщина.
К толпе подошел проходивший мимо мистер Фишер, которого встретили вопросами.
– Мистер Фишер! Как вы поживаете? Правда ли это, что вчера вечером Стефен Грей опьянел от вашего шампанского и, благодаря этому, влил в микстуру синильной кислоты вместо латукового сиропа?
– Полноте, полноте! – отвечал Фишер. – Выпил он так мало, что опьянеть не мог. Я вместе с ним вышел из своего дома и зашел к нему в лабораторию, где он при мне составлял микстуру.
