– Чему вы не верите?
– Что на лестнице был спрятан человек.
– Но… В таком случае я ничего не понимаю, – закричала мистрис Смит, – разве Карлтон не видел кого-нибудь?
– Ему так в ту минуту казалось, но он потом рассудил, что это ему могло показаться, вследствие игры лунного света.
– А разве не было никаких розысков?
– О! Боже мой, да! – Сказала Юдио. – Полиция долго искала этого человека, но так и не могла найти его.
– И все пришли к заключению, – а так думал тогда всякий здравомыслящий человек, – что на лестнице никакого человека никогда и не было, – сказала многозначительно маленькая вдова.
– А я могу поспорить с вами о противном, – возразила мистрис Смит с уверенностью в голосе, что это был именно муж мистрис Крав. Я в этом слишком уверена.
– Вы в это уверены? – Воскликнули обе женщины в одно время.
– Да, я знаю, что муж мистрис Крав был в Венок-Сюде.
– А где он теперь? – Спросила вдова.
– О, где? – Возразила мистрис Смит, – да я о нем с тех пор ничего не слыхала; я и приехала сюда, чтобы узнать что-нибудь о нем… и о ней.
– Это мне и сказала мистрис Пеперфли. Но я знаю, что я бы сделала на вашем месте, – прибавила вдова. – Сейчас после моего приезда, я бы объявила, полиции все, что я знаю об этом деле и заставила бы ее начать опять расследовать дело. Вам понятно, что в то время никто не интересовался этой бедной дамой и полиция была очень вяла в своих поисках; так, по крайней мере, думает большинство. Я же могу только сказать, что, если бы в самом деле муж мистрис Крав находился у меня на лестнице, то он мог пробраться туда только через трубу гостиной, а через дверь он не входил.
– Отправиться в полицию и теперь не поздно, ответила мистрис Смит, – я же предпочла не говорить ничего и спокойно продолжать свое дело. Исключая одного или двух человек, никто не знал, кто я. Юдио была одна из них; она помнит меня.
– А второй была матушка Пеперфли, – заметила вдова.
– Нет, – сказала мистрис Смит, она меня сначала не Узнала. – Мне кажется, что мистер Карлтон догадывается, кто я.
Юдио подняла глаза.
– Почему вы так думаете?
– Потому, что он не перестает расспрашивать меня: кто я, что я тут делаю, и т. п. Я уверена, что он бы продолжал меня расспрашивать и до сих пор, если бы я его не остановила. Однажды я застала его у себя в ту минуту, когда он копался в моих ящиках. Он хотя говорил, что ищет тряпки для перевязки больной ноги ребенка, но я убеждена, что он искал что-нибудь, что могло бы указать ему, кто я.
– Скажите, пожалуйста! Но ведь он встретил вас на станции Большой Венок, он сказал это в своих показаниях по этому делу.
– Разве это был он? – Продолжала мистрис Смит, стараясь припомнить это давно забытое обстоятельство. – Я не узнала его; впрочем здесь нет ничего удивительного, потому, что на станции было почти совершенно темно, я это помню. Быть может, у него глаза проницательнее моих. Как бы то ни было, а он знает кто я, иначе, он бы так не расспрашивал меня.
– Интерес с его стороны очень понятен, – заметила вдова, – он как и все мы, желает, чтобы это дело стало наконец ясным для всех.
– Конечно, – сказала мистрис Смит. – Раз или два я даже хотела говорить с ним об этом, но потом решила, что лучше… я решила, что лучше подождать.
Она была в каком-то забытье, произнося эти слова. Юдио встала, чтобы идти. Она не могла оставаться дольше, наконец, она не хотела говорить об этом деле с мистрис Смит при посторонних.
– Скажите, пожалуйста, сколько времени жил этот несчастный ребенок? Пеперфли сказала мне, что он умер.
– Недолго, – ответила мистрис Смит. – Я бы хотела, чтобы вы остались еще немного Юдио.
– Я была бы очень рада, – сказала Юдио, – но это невозможно. Хотя я ничего не могу сделать для леди Люси, (бедное дитя) однако мне все-таки необходимо быть дома.
– Говорят, Юдио, что леди Лора, – ах, Боже мой, кто это такой?
Это восклицание вдовы Гульд, вызвало появление на улице маленькой повозки, в которой сидели булочник и матушка Пеперфли.
Сиделка, окончив свою миссию у мистрис Снаг, которая совсем поправилась, ушла от нее накануне.
Пользуясь свободным временем, она поспешила повидаться со своими знакомыми. Она вспомнила, что нигде так приятно не проведет послеобеденное время, как у своей знакомой на Блистерской улице, где она найдет хорошую чашку чаю, а быть может и хороший ужин, солонину и другие лакомые вещи, не говоря уже о том, что ее, вероятно, пригласят и переночевать, – она попросила булочника посадить ее на свою повозку. Она сама не понимает, как могла взобраться на нее… а более того, как сошла оттуда. Пока вдова Гульд вышла, чтобы посмотреть на это зрелище, ребенок проснулся и начал кричать. Юдио воспользовалась случаем, чтобы уйти.
На середине дороги она встретила коляску Карлтона, который направлялся к Таппер-коттеджу.
Глава XX
Визит Стефена Грея
Сэр Стефен Грей, чрезвычайно встревоженный телеграммой сына, не медля ни минуты, отправился на его призыв. Люси Шесней умирает! Он бросил все и уехал.
На станции Большой Венок его ожидал Фредерик, который приготовил кабриолет с хорошей лошадью. Через несколько минут после приезда они уже мчались по дороге в Венок-Сюд.
– Никакой перемены после твоей телеграммы, Фредерик?
– Никакой перемены к лучшему, отец.
Последовало молчание.
– Как ты едешь! Будь осторожен!
– Лошадь выдержит, отец, а она между жизнью и смертью.
Стефен ничего не возразил. Когда они въехали в Венок-Сюд, все были поражены опасной скоростью, с которой Фредерик Грей гнал свою лошадь, но узнав того, кто сидел рядом с ним, все стало понятно. Если Стефен Грей с такой поспешностью едет из Лондона, то леди Люси находится при смерти.
Карлтон в эту минуту был дома. Он в первое время не узнал Стефена и узнал его, только когда он вошел в прихожую.
– Как сэр Стефен Грей! – Встретил он его немного удивленный. – Я в первую минуту не понял, зачем вы здесь.
– В какой она комнате мистер Карлтон? – Спросил Стефен без церемонии, проходя мимо него.
Был ли Карлтон доволен этим визитом, или нет, по нему это не было заметно; он хорошо знал, что его слова ничего бы тут не решили; Стефен Грей быстро взбирался на лестницу. Карлтон, кроме того, был очень занят некоторыми обстоятельствами, происходившими в Таппер-коттедже. Итак, он не был против консультации, он был только оскорблен тем, что не спрашивали его совета.
Выглядывая из окна, он увидел Фредерика Грея, который поворачивал лошадь. Чувство злобы поднялось в его груди. Ненависть его к этому молодому человеку достигла высшей степени.
